Алгоритм, автор - Valery, написано для Grethen

[Valery]

Прошу прощения за задержку, непредвиденные траблы с сетью.

Название: Алгоритм
Ник автора: Valery
e-mail автора: [email protected]
Жанр: затрудняюсь определить.
Рейтинг: PG
Пары или/и основные персонажи: Йоджи, Оми
Размещение на БКпр: на усмотрение хозяев
Краткая аннотация: если сильно увлечься, можно решить не ту проблему, за которую взялся.

Закончен

Для Grethen, который(ая) хотел(а)
- Йоджи/Оми, что-нибудь нежное или юмор.
- Шульдих/Наги/Кроуфорд
- Шульдих/Фарфарелло - только если вы сами любите эту пару ))
- Ая/Йоджи, можно PWP
- Конь/Ран, джен или слэш
- Йоджи/Аяме/Адзами - от G до PG-15, без крови.

Без насилия, подробного изображения пыток, болезней, увечий. Без мата, слэнга, стилистических изысков.
Боюсь, что получилось не совсем то, что надо. Если заказчик будет совсем недоволен, выложу альтернанивный вариант



Оми Цукиено – мастер своего дела. Он рассуждает и анализирует. Он строит схемы и реальность послушно в них укладывается.

Потребность – неудовлетворённость, вызванная отсутствием или недостаточностью чего-либо.
Жизнь, если относиться к ней правильно, проста и понятна. Утро, день, вечер, ночь. Немного радости, немного ответственности, строго ограниченная доля сомнений и переживаний. Семья и школа, улица и работа. Первая любовь, она же самая сильная головная боль. Старательно выбранная и тщательно поддерживаемая социальная роль. И, конечно же, улыбка – это всех раздражает.
Те, кто считает Оми Цукиено наивным и чувствительным ребёнком, сильно заблуждаются. Он не против. Это очень удобно.
Но всё чаще появляется назойливое, почти что навязчивое ощущение того, что чего-то не хватает в стройной картине мира.

Мотив – опредмеченная потребность.
- Чего загрустил, малёк? – у Йоджи есть одно необъяснимое свойство: он всегда не вовремя. Оми привычно огрызается в ответ на "малька" и только-только собирается не менее привычно заявить "не твоё дело"...
...Разнообразие, понимает наконец Оми, попытавшись подсчитать, сколько раз за последний месяц они вот так цапались. Всё слишком устоялось. Слишком стройно, просто и понятно.
Безусловно, удобно точно знать, какой реакции ожидать от окружающих. Но когда эти реакции повторяются один в один, раз за разом – это уже не определённость и не стабильность, а тихое помешательство.
А сходить с ума Оми Цукиено пока что не собирается.

Цель – образ желаемого как прообраз действительного.
После того, как поймёшь, что тебе нужно, начинается самое интересное. Разработка и осуществление всяких разных коварных планов.
Оми хотел не так уж и многого. Слегка развлечься. Изменить отношение к себе. Быть объектом почти родительской заботы ему порядком надоело. Что бы там не думали остальные Вайс, этот ребёнок прекрасно обошелся бы и без семьи. Тем более, такой.
- Малёк, закрой магазин сам, ладно? Я правда не могу, тороплюсь, - просит Кудо.
Ага, сейчас, конечно. Оми добрый, Оми поймёт, Оми выручит. Совсем разбаловались.
Оми мысленно ставит галочку напротив имени "Йоджи Кудо". В глобальном эксперименте он будет первым, сам напросился.

Задача – средство достижения цели при определённых условиях.
Способов влияния на людей много. Но не всеми можно воспользоваться.
Те же, что вполне допустимы, сводятся к одному: давить на эмоции и использовать в своих целях те самые давным-давно изученные реакции.
Йоджи удивлённо-испуганно поглядывает на Оми.
- Эй, ты чего это так нехорошо улыбаешься?
Чует. Надо бы поосторожнее. Если вдруг догадается – ничего уже с ним не сделаешь.

Действие – единица деятельности.
Показать характер. Оми начал с самого простого: категорически отказывался выполнять любые просьбы. Исходящие, естественно, от Кудо. Тот не сдавался, продолжая, кажется, искренне надеяться, что все его "Оми, передай тарелку", "Цукиено, оглох что ли? Может сам приберёшься?" и "Малёк, в конце-то концов, кинь мне ключи!" будут услышаны.
Терпения Балинеза хватило на два дня. Утром третьего, очередной раз не получив ответа на отчаянную мольбу о помощи ("Ну сколько можно, помоги вазы расставить"), Йоджи пожаловался товарищам по команде:
- У нас малёк заболел, наверно. Может ему к психологу сходить?

Обидеться. Оми всё так же не реагировал на просьбы, уговоры и требования, а вдобавок то и дело возмущённо и громко жаловался на то, что все его эксплуатируют.
- Нервный ты какой-то стал, - вздохнул Йоджи. – Девушку бы завёл, что ли.

Признать поражение.
Через неделю Оми был вынужден признать – Кудо непробиваем. План провалился. Можно было и догадаться. Можно было и не пробовать.
Ну уж нет. Отступать Цукиено не привык. Даже перед самыми сложными задачами.
Проанализировать неудачные попытки. Составить новую схему. Если реальность не поддаётся – тем хуже для реальности.

Действовать нестандартно.
Вот уже несколько дней Оми усыплял бдительность будущей жертвы. Вёл себя тихо, спокойно. Несколько раз даже сделал то, о чём его просили.
И мотался по дому и магазину с задумчивым видом, стараясь как можно чаще попадаться Йоджи на глаза.
- Да что с тобой такое, мелкий? – не выдержал Кудо.
Вместо ответа Оми решительно схватил его за шиворот и чмокнул куда-то в область носа, куда уж попадёт.
- Мелкий, ты в своём уме? – удивился Йоджи.
- Как никогда, - гордо заявил Оми.

Результат - конечный вывод, итог, развязка, исход, конец дела.
Оми Цукиено взвешивает и анализирует. Строит схемы и укладывает в них реальность.
А ещё он боится щекотки, любит мороженое и мило краснеет. Если знать, чем его можно смутить. Йоджи Кудо теперь знает – чем. И намерен проверить это не один раз. И не два.

Проверка – соотнесение конечного результата с первоначальной целью.
Кажется, я хотел добиться чего-то другого, - лениво думает Оми, прижимаясь к Йоджи. Самое то, чтобы пригреться и заснуть, или свернуться клубочком и размышлять о чём-нибудь приятном.
- Ну чего тебе не спится? – вздыхает Йоджи. – Может, всё-таки, к психологу?
Оми бережно – но сильно – пихает Кудо локтём в бок.
- Ещё раз назовёшь меня мальком или пошлёшь к психологу – сам будешь мыть посуду... милый, - грозится он. Довольный результатом своей угрозы, улыбается, зевает и в самом деле засыпает.
Успев подумать: да какая разница, чего я там хотел.

При несовпадении цели и результата произвести необходимую коррекцию и повторить.

Жизнь, если относиться к ней правильно, проста и понятна. Правда, стройная картина мира несколько покосилась и видоизменилась. А так всё по-прежнему: немного радости, немного ответственности, доля неожиданности и нелогичности. Утро, день, вечер, ночь. Школа, работа, друзья, Йоджи Кудо в больших количествах.
Оми Цукиено вполне доволен тем, что у него в итоге получилось.

@темы: WKF3, 1й сезон, джен

---

То, что написано в синей книге. автор: tunery, написано для Love

[tunery]

1. Название: То, что написано в синей книге.
2. Ник автора tunery
3. e-mail автора [email protected]
4. Бета Морра ака Несметана
5. Категория: Яой
6. Жанр: Romance, Angst, Drama, (немного фантастики)
7. Рейтинг: R,
8. Пары или/и основные персонажи Кроуфорд\Йоджи, Шульдих\Йоджи
9. Предупреждения: смерть персонажа, AU - аниме только до момента убийства Такатори и роспуска Вайсс
10. Краткая аннотация: истории прошлого зачастую повторяются в будущем и кому, как не Оракулу, это знать.
11. Размещение на БКпР: да
заказ был такой:
- Шульдих/Йоджи
- Бред/Кен либо Шульдих/Кен
Кен не должен представляться в роли "глупца" ,жанр любой(кроме флаффа),рейтинг любой.
- Бред/Йоджи либо Бред/Ран
Ни каких страдании Йоджи по поводу смерти Аски, жанр любой(кроме флаффа),рейтинг любой.
Кто сверху по усмотрению автора, сюжет только по аниме. AU и ООС допустим, авторский/перевод.


Йоджи сидел на перилах набережной и смотрел на воду. Ветер мягко трепал его волосы, признавая, как старого знакомого.
Прошла всего неделя после убийства Такатори. Вайсс разошлись, группа перестала существовать, и каждый из них был по-своему счастлив – Оми мог жить обычной жизнью подростка, Кен - работать с детьми, не умеющими лгать, Айя - пытаться забыть об убийствах, которые пришлось совершить.
Вчера Йоджи сделал выбор, определив свое будущее, теперь уже навсегда связав себя с теми, кто раньше был врагом, он вступил в чужую битву.

Когда-то очень давно, когда человечество еще только появлялось на Земле, существовало пять Драконов, появившихся в помощь людям.

- Ты слишком силен, чтобы тебя не замечали, и слишком слаб, чтобы противостоять всем и спасти свою жизнь, не попасться ученым Эстет. Если ты присоединишься к нам, мы тебя научим. – Голос Кроуфорда был ровен и рассудителен, но Йоджи было все равно. Он не ценил сейчас свою жизнь, после того, что случилось.
- Мы научим тебя использовать силу так, чтобы не разрушать все вокруг. Иначе ты опасен для окружающих.
- Мне все равно.
- А твои друзья? Напарники? Они умрут, если ты не согласишься. – Йоджи резко дернулся от этих слов, но Шульдих удержал его на месте.
- Ты не посмеешь их тронуть. Иначе Шварц конец, уж это я тебе точно пообещать могу. Агрессия вызвала у Кроуфорда лишь усмешку:
- Да мы и не собирались. Вайсс придется снова собраться вместе – через несколько дней на них нападут Шрайнт, и конец спокойной жизни. Втроем твои друзья проиграют, и Шрайнт похитят сестру Абиссинца. А ты ничем не можешь помочь. Одно неверное движение, один малейший промах, и ты сам их уничтожишь тех, кто был тебе дорог.
- Что вы предлагаете? – У Йоджи не было сил больше бороться.
- Сделку. Мы учим тебя использовать силу, спасаем остальных Вайсс – Шрайнт умрут прежде, чем выйдут за ними на охоту, - и они будут счастливы в своей новой жизни, мы даже сделаем так, что ненаглядная сестричка вашего лидера выйдет наконец из комы. Шульдих это умеет.
- И что же будет платой за такую доброту?
- Три смерти. Главы Эстет должны умереть, и ты поможешь нам в этом. Можешь считать это просто очередной миссией, под определение «Твари Тьмы» наше начальство вполне подходит.
- А что после? Я смогу уйти от вас?
- Да. Но захочешь ли ты?

Йоджи выслеживал их три дня – первое его дело как частного детектива после столь долгого перерыва – и вот теперь он зол и на себя, и на них. Преследование закончилось на пристани, они сейчас просто уплывали в море. Йоджи было их не догнать и не остановить, и поэтому он, чуть ли не рыча от злости, провожал взглядом яхту, бессильный что-либо сделать. Погода резко испортилась, в небе гремел гром, а штормовой ветер не давал людям сделать ни шагу. У него на глазах большая волна накрыла яхту и перевернула ее. По берегу в панике забегали люди, кто-то начал вызывать спасателей для пассажиров. А Йоджи только смотрел на это широко распахнутыми глазами, считая, что не бывает таких случайностей и совпадений. Ветер обходил его стороной, лаская спину, но не мешая держаться на ногах, как другим людям. Еще раз прогремел гром, и ветвистая молния ударила в остатки яхты. Йоджи зажмурился, когда он открыл глаза, он увидел, что от яхты остались только горящие обломки. Ветер тут же стих, и тучи стали медленно расползаться. Он стал глазами искать того, кто сотворил подобное, не подозревая, что за ним самим наблюдают.
- Ты готов? Нам пора ехать. – Йоджи вздрогнул и чуть не упал с перил в воду. Кроуфорд всегда подходил бесшумно.
- Да. Вы выполнили свое обещание? – Он знал, что и спрашивать об этом не стоит, но все же спросил.
- Ты и сам знаешь? Хочешь убедиться? Предоставить тебе их трупы? – Голос Кроуфорда отчего-то был не в меру довольным.
- В этом нет необходимости. – Кудо перепрыгнул через перила обратно на асфальт и в последний раз посмотрел на воду. – Я больше не вернусь в Токио?
- Все зависит от тебя. Идем. – Брэд направился к машине, где за рулем их поджидал Шульдих.
«Значит, пора прощаться». Ветер ласково подтолкнул Йоджи в спину, словно подбадривая.

Первый Дракон смотрел мутными очами на время и следил за остальными Драконами, чтобы все блюли баланс природы. Он появился из ниоткуда, по крайней мере, никто не знает, где бы могло быть место рождения Дракона Времени.

- Захочу ли? Естественно. Все хотят быть свободными. – Йоджи возмутило само предположение, что он сам захочет остаться с ними, со Шварц.
- Ты еще не знаешь, о чем говоришь. Поймешь позже. – Кроуфорд посмотрел на него странным взглядом, ничего не значащим и обозначающим многое одновременно. Кудо стало не по себе от столь пристального внимания сразу двух Шварц.
- Но зачем вам их убивать?
- Вспомни свой ответ и все станет ясно. – Эти слова поставили многое на свои места, но вопросы все еще оставались.
- Почему я? Зачем вам вообще кто-то? Вы и сами вполне спокойно можете их убить.
- Если бы мы могли сами это сделать, нас бы здесь не было. Глупеешь, Балинез? – Отрывистый и резкий голос Шульдиха, которому уже жутко надоела эта игра в вопросы и ответы, раздался у него за спиной.
- Узнал все, что хотел? Согласен? – Спрашивал Кроуфорд естественно для вида. Ответ он знал заранее.
- Да. Выбора, как я вижу, вы мне просто не оставили. – Йоджи был мрачен, но все же старался не показывать все свои эмоции.
- Тогда собирайся. У тебя есть один день. Завтра мы уезжаем.

На пристани он так и не нашел не одной подозрительной личности, которая могла бы ответить за произошедшее. Настроение его от этого не улучшилось, но пришлось все же возвращаться домой.
Всю неделю после случившегося Йоджи было очень не спокойно на душе и на сердце. Он себя уже чуть ли не параноиком считал. Да и обстановка к этому вполне располагала. Всю неделю погода вытворяла просто невероятные вещи. Дожди и сильные ветры просто сменяли друг друга, будто по графику. Метеорологи заявили, что над Токио навис какой-то циклон.
Вечером, когда он возвращался из магазина, куда ходил за сигаретами, перед ним внезапно появился Кроуфорд. Через три секунда, оправившись от шока, Йоджи заметил позади себя рыжий всполох, а, оглянувшись, увидел Шульдиха.
- Что вам нужно? – Драка с двумя Шварц принесла бы мало пользы.
- Если отвечать конкретно на этот вопрос – ты, но мы тебе нужны больше. – Шульдих как всегда был весьма ехиден. Но Йоджи обратился с этим вопросом к Кроуфорду, в надежде на связный и понятный ответ.
- Йоджи, ты ведь заметил то необычное, что происходит вокруг с погодой? Но почему ты приписываешь это другим, а не себе? – Оракул был не в меру серьезен.
- Себе?
- Ты спросил, что нам нужно. Твоя сила поможет ответить тебе на этот вопрос.
- Сила? Вы с ума сошли?
Шульдих не выдержал и почти рыча произнес:
- Да, твоя сила. Ты идиот, если не понял, что она у тебя есть после того случая на пристани.

Второй Дракон был покровителем земли. Где бы он не появился, всюду расцветали луга, а поля становились плодородными, как никогда до этого. Этот Дракон родился в пещере – возник из камня с древними письменами.

Они ехали уже третий час. Дорога была старой и разбитой, но, тем не менее, она существовала, и по ней можно было проехать. Шульдих тихо ворчал, настолько тихо, что слов никто так и не понял. Наверное, он это делал, просто чтобы занять себя и не уснуть за рулем.
- Кроуфорд, а куда мы едем? – Не то, что бы Йоджи волновал этот вопрос, он считал, что его вообще ничего теперь волновать не должно, ибо он себя продал, но тишина со стороны Кроуфорда угнетала, да и разговор надо было с чего-то начать.
- Туда, где ты сможешь спокойно тренироваться управлять своей силой – в горы. Не думай о плохом. Ты не будешь там вечно.
- Ты меня успокаиваешь? – Такого Йоджи не ожидал.
- Погода в последнее время уж слишком испортилась, так что кому-то надо было это сделать.
Йоджи фыркнул и отвернулся к окну.

Через некоторое время они подъехали к небольшому дому, скрывавшемуся меж заснеженных горных хребтов. Йоджи с трудом заставил себя прогнать воспоминания о вилле Вайсс и о самих ребятах. Шульдих, выходя из машины, одобрительно на него посмотрел, естественно, находясь в курсе душевных переживаний Кудо. Кроуфорд же не удостоил их своим вниманием, обратив его к Наги, который вышел из дома их встретить. Правда сейчас телекинетик застопорился и смотрел на Йоджи, не понимая, откуда тот здесь взялся и что с ним делать. Вопросительный взгляд на Брэда ничего не дал, а Шульдих лишь посмеивался. Затянувшееся молчание было прервано Фарфарелло, который появился из какого-то снежного сугроба и набросился на Йоджи, прижав его к земле и приставив к горлу нож. Все замерли, ожидая реакции Балинеза, вот только он лежал неподвижно и сам пока не знал, как на это реагировать. Берсерк облизнулся и провел ножом по коже около сонной артерии. Сила Йоджи на подобное отреагировала сама, и Фарфарелло успешно приземлился вниз головой в сугроб, из-за которого появился. Шульдих засмеялся, как ненормальный, для него двойным удовольствием было смотреть на пытающегося выбраться Берсерка и на вытаращенные глаза Наги, наблюдающего за снежным мини-бураном. Кроуфорд помог Йоджи подняться.
- Вот все и познакомились.

Вечером все они собрались по приказу Кроуфорда в кабинете. Сам он сидел за столом и задумчиво поглядывал на монитор компьютера, ожидая пока все устроятся и успокоятся.
- Сегодня мы отдыхаем, – наконец начал он – а завтра я должен буду уехать с Фарфарелло. По делам. Наги, расскажешь Йоджи основы того, что нужно знать. Надеюсь, ты помнишь, что проходил в Розенкройц.
Он дождался утвердительного кивка от мальчика и продолжил:
- Шульдих – ты остаешься за главного. И я надеюсь, что не пожалею об этом решении.
Телепат скорчил серьезную рожицу и хотел уже сказать что-то гадкое, но внезапно свалился со стула, на котором покачивался. Кроуфорд только покачал головой, глядя на развлечения младших членов команды. Йоджи понял, что импровизированное совещание закончено, и поспешил удалиться к себе в комнату, чтобы обдумать прошедший день.

Третий Дракон - Дракон Пламени. Он принес огонь людям, тепло в их пещеры. Появился он из жерла действующего вулкана, огненной птицей взвив в высь.

Утро у Йоджи явно не выдалось. Сначала Шульдих разбудил его практически с восходом солнца, правда, Кроуфорда уже не было в доме, потом сообщил, что сегодня ответственный за еду – Наги, а следовательно им придется есть рыбу с рисом на завтрак, обед и ужин. На вопрос «Почему?» он получил немного пошловатый ответ и был вытолкнут из комнаты. По сравнению с его обычной жизнью все было слишком шумно. Царивший хаос хотелось немедленно прекратить, но вот только это было не в его силах.

Наги с грустью смотрел на небольшую горку снега, которая образовалась перед его телекинетическим щитом. Он прекрасно знал, что именно произошло с яхтой и, поэтому, от подобной силы ожидал, скажем так, нечто большее, чем слабый ветерок, больше похожий на естественный и природный. Они тренировались на улице уже почти полтора часа, и это достижение было единственным результатом. И поэтому телекинетик уже начал подозревать, что Оракул сильно ошибся в выборе, хотя это сложно было представить даже теоретически, а на практике подобного не было ни разу.
Йоджи тоже был весьма обескуражен происходящим. Точнее, он совсем не понимал, что же от него требуется и как это сделать. Там, на пристани, все вышло спонтанно, если это вообще был он, а сейчас созданный ветерок доказывал его силу, но эта сила не могла проявить себя полностью. Казалось, ему чего-то не хватает и кто-то его сдерживает. Стоящий напротив хмурящийся мальчик только усугублял ситуацию, показывая свое пренебрежение собственными способностями.
- Знаешь, а ты действительно очень жалок, блондинчик. – От голоса Шульдиха вздрогнули они оба.
Немец стоял и наслаждался происходящим. Их беспомощность и отсутствие прогресса в тренировке его развлекала и позволяла ставить кое-какие эксперименты.
- Йоджи, а вспомни старые времена, когда все было так прекрасно!.. Ах, как сильно я жалею, что Кроуфорд запретил мне убивать вас, это было б интересно...
Йоджи нахмурился, слушая его слова. Пренебрежение в голосе начинало его злить. Немец тем временем продолжил.
- Хотя с вами и возиться бы не пришлось – легкая добыча, как планктон, например. А эти ваши смешные клички – типа домашние зверушки Персии. Он вас заставлял мурлыкать возле себя по отдельности или целиком, всей стайкой?
Йоджи был вне себя от ярости и хотел заткнуть болтливого немца любым способом. В воздухе вокруг него практически сыпало искрами. Наги еле успел накрыть Шульдиха телекинетическим щитом, перед тем, как в них ударила молния и посыпался снег в неимоверном количестве. Йоджи удивленно смотрел на результаты своей спонтанной деятельности – впечатляло. А Наги же посмотрел на это почти с отчаяньем, ударив себя ладонью по лбу.
- Только не это. – Сказал телекинетик тоном, предрекающим конец света. Шульдих радостно закивал и участливо похлопал его по плечу. Блондин же явно не понимал, что во всем этом такого плохого и Наги решил ему пояснить.
- Когда твоя сила зависит от эмоций – это очень плохо, ведь тебе придется учиться контролировать ее без их помощи, что гораздо сложнее, ведь при сильных чувствах люди забывают о контроле над своими действиями. Процесс обучения этому занимает гораздо больше времени, чем мы можем себе позволить, а Кроуфорд будет проверять тебя всеми известными ему способами, так что болтовня Шульдиха покажется тебе безобидным лепетом.
Йоджи только тяжело вздохнул, в ожидании худшего.

Четвертый Дракон зародился в морской пучине и повелевает морем. Он помогал людям, создавая новые источники живительной воды.

Поздно вечером, уже когда они все успели поужинать, вернулись Кроуфорд и Фарфарелло. Но лидер Шварц не стал спрашивать об успехах сегодняшнего дня, чему сильно удивился Наги.
После того, как Йоджи вышел из душа, он обнаружил у себя в комнате Брэда, сидящего в кресле и читающего газету. Мысленно приготовившись к упрекам в свой адрес, Балинез прошел к кровати и сел на нее. Оракул положил газету на журнальный столик и посмотрел на Йоджи внимательным взглядом, словно ища какой-нибудь изъян.
- Устал? – Этот вопрос из уст Кроуфорда звучал необычно.
- Нет. Не очень, ну то есть, не то что бы слишком сильно. – Йоджи, казалось, был немного растерян. Брэд слегка кивнул. Наступило неловкое молчание. Кудо, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, подошел к окну и посмотрел на снежные сугробы, освещаемые фонарями. В темноте свет, который от них отражался, искрился и переливался золотистыми всполохами.
- Здесь красиво. – Йоджи решил пока придерживаться нейтральной темы разговора, считая, что, если Оракулу что-то нужно узнать, то он спросит сам.
- Скажи, а ты скучаешь по своим друзьям, по Вайсс? – Резкая смена темы разговора настораживала, да и этот вопрос для Балинеза был чересчур личным. Конечно же, он скучал по ребятам, но и понимал, что так лучше. Несколько лет они были вместе, одной командой. Но у каждого из них свой путь, независимый от остальных. Йоджи был рад за друзей и надеялся, что в их жизни все будет удачнее, чем в его. Принимая предложение Шварц, он знал, что пути назад не будет. И хоть жертвовать собой он явно не намеревался, но ради своих товарищей был готов это сделать.
- Разве это твое дело – лезть ко мне в душу? Я тут, выполняю твои приказы – остальное же мое личное дело.
- Не хочешь говорить? Что ж, этого следовало ожидать. – На пару минут Брэд замолчал, явно что-то обдумывая. Йоджи искренне надеялся, что он просто уйдет из его комнаты.
- Знаешь такую игру – «Баш на баш»? – Оракул опять умудрился сказать то, что от него никто не ожидал.
- Видел по телевизору. В одном триллере. Хочешь сыграть, чтобы получить ответы? А не думаешь, что я буду задавать тебе те вопросы, на которые ты не сможешь ответить?
- Сыграем, завтра. – Кроуфорд поднялся и вышел из комнаты, аккуратно закрыв дверь.

Шульдих издали наблюдал за стараниями Йоджи хоть немного контролировать непокорную стихию. Телепат уже выполнил свою задачу и разозлил Балинеза, так что теперь было лучше держаться подальше. А вообще-то немец считал, что смотреть на Йоджи приятно чисто с эстетической точки зрения. Японец-полукровка: светлые волосы, нетипичные для его нации глаза, достаточно высок, наверняка сказываются европейские гены, худой, но сразу заметно, что очень крепкий, с такими драться зачастую гораздо сложнее, чем с тяжеловесами. А характер Вайсса порой ставил Шульдиха в тупик – просто не признает поражений, хотя порой ему приходится принимать их; скрытое пофигизмом желание приносить пользу; его силе воли может позавидовать любой спортсмен; несгибаемость духа – главная составляющая, ведь жить после всего случившегося – трудно. И когда Шульдих хотел замечать такие подробности, когда человек был ему интересен как личность – немец старался долго изучать его, хотя обычно, поскольку в Эстет таких людей было слишком мало, если вообще они были, ему приходилось убивать объекты своего интереса. В его работе не было места развлечениям, и сейчас телепат наслаждался, занимаясь любимым хобби – изучением человека. И хотя ему хотелось подойти поближе, из соображения безопасности он этого не делал.

Пятый Дракон – Дракон Ветра. Он появился из грозовой тучи при раскате очередной молнии. Он стал подгонять ветер и велел ему переносить облака, чтобы по всему миру люди могли радоваться дождю.

Йоджи устало бродил по дому, пытаясь найти себе место. Тренировки выматывали как физически, так и морально. Сегодня у него опять ничего не получилось, а телепат снова вывернул всю душу на изнанку, заставив вспомнить события, которые уже почти стерлись из памяти. Он никак не мог совладать со своими чувствами и эмоциями, хотя Наги с утра и говорил ему, что в последствии, когда он научится разделять силу, разум и чувства, этого не понадобится. Наги был самым понятным для Йоджи из всей этой компании. Он вообще предпочел бы общаться только с ним, раз уж вынужден был здесь находиться.
Постепенно привыкая к своей роли, Йоджи уже не стремился к свободе, думая, что никто его там не поймет. Скрывать то, что было его сущностью, он тоже не мог, поэтому временное сотрудничество со Шварц было так же и спасением.

И теперь, вечером, он предпочитал уединение, тратя время на чтение книг. В доме была довольно странная библиотека. На полках в разнобой стояли научные трактаты и сборники древних легенд, издания по психологии и сказки. Йоджи останавливал свой выбор на том, что первое попадалось на глаза. В глубине души он понимал, что будет читать любую книгу, лишь бы не говорить с Кроуфордом. Он не боялся той игры, что ему предложили. Он не любил рассказывать о своих неудачах, а на таких встречах естественно было бы ждать вопросов о продвижениях в его обучении.

- Так ты ответишь на вчерашний вопрос? – Кроуфорд заговорил, как только Кудо вошел в свою комнату.
- Иногда скучаю, но я рад за них. Вместе нам было бы сложнее, особенно теперь. – Йоджи старался не смотреть на Кроуфорда. Он еще не мог говорить об этом так спокойно, как бы ему хотелось.
- Твой вопрос. – Кроуфорд был излишне лаконичен, и это заставляло Йоджи нервничать. Ведь Оракул и так мог узнать заранее не только ответы на все желаемые вопросы, но и то, что хотел бы узнать у него Балинез. Он не понимал, зачем Брэду эта игра.
- Вы не убивали нас, хотя мы мешали. Почему? – не то что бы Йоджи сильно интересовал ответ, но он просто не знал, какой вопрос задать. Оказалось сложнее придумать вопрос, чем ответить на него. Вечер обещал быть интересным.

Но у Драконов появились людские пороки.
Второй Дракон стал очень жадным. Он отказывался дарить людям плодородные земли и смеялся над попытками умилостивить его. Лишь немного времени он проводил в горах, позволяя неприступным горам становиться прекрасными. Люди устали его насмешек, и нашлись герои, которые убили Дракона.

- Невероятно. – Выдохнул Йоджи, чувствуя, как ветер подчиняется его желанию. Он ощущал не только поток самого воздуха, но и, казалось, движение каждой молекулы в атмосфере. На контроль уходило много сил, но ради такого было не жалко.
Балинез озорно улыбнулся Наги, и в небе сверкнула молния. Потом постепенно все успокоилось, а Йоджи сел прямо на том же месте, где и стоял.
- Как же я устал. Спать хочется.
- Что ж, мы сдвинулись с мертвой точки. – Наги тоже был рад такому повороту событий, – сегодня будет что рассказать Брэду. Но нам еще долго работать. Ты устаешь слишком быстро.

Неделя тренировок и разговоров по вечерам с Кроуфордом прошла неожиданно незаметно и теперь, когда у Йоджи наконец хоть что-то получилось, то, казалось, это тоже вышло невероятно быстро.
И, заходя в свою комнату сегодня, он улыбался практически искренне. Кроуфорд против обыкновения не сидел в кресле, а стоял около окна. Йоджи подошел к нему ближе и выдохнул одними губами, зная, что его все равно услышат.
- Получилось…
Брэд плавно обернулся и посмотрел на Балинеза, еще не представляющего, что его ждет.
- Как я и рассчитывал. – Немного самодовольно произнес Оракул.
Кроуфорд приблизился, сокращая расстояние между ними до минимума.
- Чего ты… - Йоджи не успел договорить, как Брэд взял его за подбородок, заставил приподняться и посмотреть на себя, а потом поцеловал. – Ты же этого хотел, не так ли?
- Да. – Кудо облизнул враз пересохшие губы. Он действительно уже несколько дней только и думал об Оракуле именно в этом смысле, сам не зная почему – может, это был дефицит девушек или банальное привыкание, но он хотел Кроуфорда и раз уж тот тоже был не против…
Брэд потянул за кушак его халата.
- Если ты этого хотел, так чего же медлишь? – Слова его казались словами дьявола, но это-то и делало Пророка еще соблазнительнее.

Шульдих, прикрыв глаза, слушал хриплые стоны, доносящиеся из-за двери. Чертов Оракул опять обошел его. А он еле смог дождаться того момента, когда Кудо хоть как-то смог контролировать свою силу, чтобы не разнести весь дом от эмоционального всплеска. Йоджи привлекал его как красивая бабочка, но он знал, что крылья у этой бабочки не такие хрупкие, как кажется. И еще Шульдих понимал, что с ним произошло то, что никак не должно было произойти с таким как он, с наблюдателем и исследователем. Он влюбился в свой объект изучения, покоренный его действиями, стремлениями и, порой абсурдной, но очень интересной логикой. Красота и необычность этого полукровки действительно была важной составляющей, но не первостепенной. Шульдих знал, что телепаты в первую очередь влюбляются в душу, в оттенки характера, в цвет ауры и силы, внутренней силы человека. Цвет Йоджи был серо-голубым, как облака, и чистым, как воздух в горах. Убийства и потери не смогли замутить и испортить ее. И раз уж он полюбил, то собирался добиться своего, несмотря ни на что. Но вот только громкие стоны из Йоджиной комнаты сводили его с ума. Голос Балинеза, практически срывающийся на крик, наверное, был музыкой для того, кто был сейчас там, рядом с ним и входил в его красивое, разгоряченное и податливое тело; кто смотрел на него, выгибающегося в его руках и закатившего от удовольствия глаза; кто мог провести своими пальцами по его влажным губам и его язычок задел бы их, как будто ненароком; кто мог гладить золотистые волосы, спутавшиеся, но от этого не менее прекрасные. Шульдиху захотелось взвыть, но он сдержал себя, захотелось ворваться в комнату и остановить все это, но он заставил себя развернуться и выйти на улицу, проветриться, захотелось убить Кроуфорда, но он был его командир, а это было дороже, чем любые чувства.

+комменты

@темы: WKF3, 1й сезон, яой, AU

---

"Крик"; автор Шьюльдериг; написано для СаллиМалефики

[Шьюльдериг]

Название: Крик
Ник автора: Шьюльдериг
e-mail автора: [email protected]
Категория: Яой
Жанр: Tragedy
Рейтинг: NC-18
Пары: Фарфарелло/Шульдих
Краткая аннотация: трагическая история любви и смерти
Закончен
Написано на Weiss Kreuz fichaton 2007 для СаллиМалефики которая хотела Фарфарелло/Шульдих, Фарфарелло/Наги(Фарфарелло - актив), Ая/Фарфарелло,. Можно БДСМ, но не насилие. Романс или красивый агнст(красивый - значит заставляет рыдать, а не мечтать повеситься!). Юмор приветсятвуется. Лучше хороший конец, но можно романтичный дэдфик(что-то в стиле Ромео и Джульетты - "и они умерли в объятьях друг друга"). Фарфарелло - вменяемый - никаких фанонных штампов! Рейтинг любой, хотя желательно повыше. Период времени -всё, что до Глюхена
Размещению на БКпР: да

Ну почимуже все было ТАК плохо??? =(((( Шьюльдериг сидел на своей огромной постели заправленной черными шелковыми простынями, черный пододеяльником и черными наволочками. Шьюльдериг очень любил черный цвет. он говорил окружающим о той, боли которую Шьюльдериг пережил за свою жизнь, о телепатии которая сьедала его мозг изнутри.
Шьюльдериг посмотрел на свои изрезанные вены. Сколько раз он думал что жизнь – не стоит того что, бы жить??? Сколько раз хотел покончить с этим раз и навсегда??? Но всегда не мог себя приодолеть. Он не только резал вены. Еще он пил снотворное, яд. Но они на него не действовали. И еще его спасали, те кто не понимал его страданий.
Шьюльдериг врубил на всю катушку центр. Играла его любимая песня:

Кричи! пока не будешь самим собой,
Кричи! Даже если это самое последнее,
Кричи! Даже если это причиняет тебе боль,
Кричи так громко, как только можешь. Кричи!

И пусть Бред будет его ругать за, то что он опять громко слушает музыку и опять не убрался в комнате. Какое ему вобще было дело??? Это была не чья еще жизнь, а только Шьюльдерига! И если он не давал ему уйти из нее, то он должен будет смериться с тем что его голос будет звучать на всю катушку в квартире, пока он нибудет убираться в комнате и мыть посуду!!!
Шьюльдериг посмотрел в разбитое зеркало на стене (оно специально висело там разбитое, потомучто это очень сочеталось с индивидуальностью Шьюльдерига). На нем черной помадой было написано “Shrei”. Когда однажды к нему в гости зашел Фарфарелло он написал там рядом розовым блеском слово “many”. Получилось «много кричи». Это очень понравилось Шьюльдеригу.
Фарфарело вобще очень нравился Шьюльдеригу. Он был единственный во всем мире кто его понимал. Он никогда не кричал на него и не смотрел на него косо, если если Шьюльдериг красил ногти черным лаком. не то что Бред. но быть вместе с Фарфарелло Шьюльдеригу мешал его бывший любимый человек которого от рождения нарекли Йостасом.
Йостас был ростом 186, 5 сантемметров. У него были длинные волосы цвета морской волны до пят и красные глаза. Все думали, что это были линзы но они на самом деле были настаящие. Йостас одевался в сьюртуки как в восимнадцатом веке и красил длинные ногти в красный лак.
Шьюльдериг и Йостас еще когда учились в академии заминались серьезными отношениями: у них была настоящая любовь. Они были самыми сильными телепатами с паранормальными способностями и их боялись даже учителя. Шьюльдериг и Йостас прогуливали уроки, ходили вместе в парк, целовались в туалете, покупали друг другу очень красивые черные и розовые значки (Шьюльдериг очень любил это сочетание цветов) и шнурки с черепами которыми они зашнуровывали свои сапоги. Еще Йостас всегда дарил Шьюльдеригу черные розы и все остальные ученики академии – как девочки также и мальчики =))) – ему завидовали и хотели иметь такихже парней.
Но они не могли ничего все равно понимать! Они были слишком обычными чтобы понять через, какие мучения пришлось продти Шьюльдеригу.
После окончания академии с красным дипломом (Шьюльдериг смог запроста обдурить учителей на этих дурацких эгзаменах - и кому они вообще нужны???) у Шьюльдерига с Йостасом сломались отношения. Йостас перестал обращать на него внимания, стал слушать какую то попсу обычную. Вообще стал совсем обычным =(((.
Шьюльдериг не понимал что произошло с его любовником, но Фарфарело ему тогда обьяснил, что так иногда бывает с людьми. Некоторые просто не могут долго терпеть непонемание толпы. Они смеряються и становяться серой массой.
Шьюльдериг тогда сразу все понял изахотел завести отношения с Фарфарелло потомучто, он его понимал. Но сначало он хотел поступить чесно и во всем признаться Йостасу. Но он избил его по лицу и забрал Фарфарело на эксперементы. Йолстас был тайным управителем Эстет и все ему подчинялись либо ненасильно либо насильно. И Шьюльдериг ничего ни смог зделать. А Бреду было все равно. он был слишком мелочный что бы понять чуства Шьюльдерига, которые были разбиты.
Йостас сказал Бреду что, он хочит забрать Шьюльдерига к себе. Шьюльдериг не хотел, но Бред на него все время злился из-за пустеков и по этому только и мечтал от него избавится, ни хотя заглянуть внуторь его чувствительной натуры.
Йостас зашел в его комнату, поднял накрашенными, розовыми, накладными ногтями его подбородок и сказал: «Еще совсем скоро и ты будеш моим навсегда как раньше. Как ты мог подумать, что сможешь уйти от меня к какому то исландцу??? Я же гораздо лучше чем он!»
Шьюльдериг закречал: «Нет!!! Симу не бывать никогда!!! Шейзе!!!». Но Йостас только адски рассмеялся! =((( Он разодрал черную сеточку на топе Шьюльдерига и уже собирался его износиловать, но в него в заде влетел нож и прошел сквось сердце. Хлынула кровь и закапала на белоснежную кожу Шьюльдерига.
Шьюльдериг облегченно вздохнул. У двери стоял Фарфарело. Он подбежал к нему, взял его на руки и сказал: «Давай уедем отсюда, любовь моя!». Шьюльдериг улыбнулся и начал целовать его.
У входа в их особняк стоял красный кабриалет. Они сели в него и помчались в аэропорт. Фарфарело вел очень быстро, но Шьюльдериг не боялся. Он включил радио и в нем заиграла незнакомая ему русская песня. Странно, но Шьюльдериг понимал все слова:

Не смотри, не смотри ты по сторонам,
Оставайся такой, как есть,
Оставайся сама собой.
Целый мир освещают твои глаза,
Если в сердце живет любовь.

Они прилетели в Берлин и долго бродили там по городу. Потом Фарфарело привел его в свой особняк. Там стоял очень длинный стол. На нем был накрыт ужин и черные свечи. Они поужинали, а потом, начали целоваться. Фарфарело внимательно посмотрел на него своим прекрасным глазом и спросил: «Ты уверен, что хочешь этого?». И Шьюльдериг сказал: «Да.». И они начали целоваться.
Фарфарело аккуратно развязал завязочки на его топе, остовляя засосы. Потом они разделись и Фарфарело положил его на стол. Он целовал его шею, бицепсы, трицепсы, бедра и живот. Его прекрасный ентарный глаз горел от возбуждения.
Он поцеловал его сосочки, а потом грибовидную головку его древка. Шьюльдериг застонал и откинулся головой на стол.
Фарфарело залез на него и потерся от его твердую колонну своей в зад и в перед. Потом он спросил: «Шьюльдериг, ты готов?». И Шьюльдериг ответил: «Да, пожалусто, я люблю тебя!». Тогда Фарфарело кивнул и со словами: «Я тоже люблю тебя!» вставил свое древко в его бутон. Шьюльдериг вскричал от наслаждения и подался вверх, насаживаясь на клинок Фарфарело.
Тот здавлинно застонал и начал свой путь к высокой точке высшего наслождения. Они достигли ее вместе и в этот момент ни задумывались не о чем, воспорив в небеса как лебедь с ентарным глазом и феникс с изумрудным взором.
Потом они прододжили в спальне. А на утро вместе с завтраком в постель Фарфарело принес ему 2 белета на концерт очень любимой группой Шьюльдерига Tokio Hotel. Фарфарело спросил: «Это очень хорошая группа. Давай сходим на их концерт сегодня вечером?». И Шьюльдериг только расплаколся от счастья и они продолжили.
Когда они пришли на концерт там было очень много народу. Восновном маленькие девочки, которые любовались на прекрасные лица Билла или Тома и совершенно ни понимали их песен. Шьюльдериг поморщился. Ему было противно.
Они с Фарфарело прошли в самый первый ряд и наслождались музыкой. Билл пел свои песни и не мог оторвать своего взгляда от Шьюльдерига. Во время песни “Shrei” он вытащил Шьюльдерига на сцену и они стали петь вместе. Шьюльдериг вспорил над землей как вчера ночью. Перед ним был оргомный зал толпы и это было просто нивероятно. Но тут он почуствовал на себе знакомый лединой взгляд от чего по нему побежали мурашки. Йостас был рядом. Шьюльдериг забыл, что его так просто не убить =(((.
«Нет, нет, нет, нет, нененене, нет!!!» - закричал он обреченно вунисон с песней. Фарфарело заметил его состояние и вылез к нему на сцену и обнял. Шьюльдериг зашептал ему телепатически: «Ты – моя единственная любовь. Мы встретимся на небесах. Но сдесь они все равно ни дадут нам жить, так как мы хотим. Давай же покончим с этим!»
Прекрасный ентарный взгляд Фарфарело встретился с взглядом цвета абсента Шьюльдерига и они не глядя порезали друг другу вены. Они умирали под прекрасную песню что бы стать прекрасными темными ангелами.

Нет! потому что ты тот, кто ты есть
Нет! даже если это самое последнее,
Нет! потому что это причиняет боль,
Кричи так громко, как только можешь!
Нет, нет, нет, нет, нет, нет
Кричи так громко, как только можешь!
Криииииииииииичи!

Аминь.

** В фанфикшоне использованы слова популярных песен Юлии Савичевой "Если в сердце живет любовь" и перивода песни группы Tokio Hotel "Shrei" с tokio-hotel.narod.ru

@темы: WKF3, 1й сезон, Фарфарелло/Шульдих, яой, Шварц

---

[Luinil]

Название: Поиски любви
Автор: Luinil
Бета: Ugeny
Категория: яой
Жанр: стеб
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Брэд/Ран(Айя)
Отказ от прав: не мое.
Сожержание: Влюбиться мало. Мало даже решиться объясниться. Найти объект – вот что самое главное.
Размещение на БКпР: не против.

Для Princess
Заказ:
Брэд/Ран, ХЭППИ-БРЭДОРАН-ЭНД и никаких брэдошульдихов.
1) если флафф, то флаффный hurt-comfort
2) если стеб, то с брэдораном в качестве главного пейринга. Можно Mpreg и
ради бога, не пишите стебный NС-17.
3) если романс, то все, что угодно, но желательно (не обязательно) R и
выше.
Жанры перечислены в порядке убывания интереса.
Авторский.

От автора: Я очень старалась, чтобы это получился достаточный стеб. Но, возможно, у нас разные понимания этого слова. Если что – очень извиняюсь – писала от души, старалась, как могла. Честно =) Ах да, и за небольшой размер – прощайте. Не понимаю я длинных стебов…


Айя сидел на стуле напротив стеклянных дверей цветочного магазинчика и меланхолично наблюдал за толпами беснующихся поклонниц. Из своей комнаты, ежась и позевывая, спустился Йоджи… и замер посреди очередного зевка.
- Айя, - осторожно поинтересовался он, - мы… не будем открывать магазин?.. Айя?..
- Йоджи, - проникновенно вопросил холодный, замкнутый в себе Абиссинец, - что есть любовь?..

- Брэд, я все обдумал – мы с тобой просто созданы друг для друга, - провозгласил Айя, стоя на пороге кухни в домике Шварцев. Правда, по доброй анимэшной традиции, глаза он перед этим крепко закрыл, поэтому упустил уникальное зрелище – Шульдих в зеленой пижаме с зависшей у рта ложкой и глубоким шоком на лице.
Постояв так некоторое время, лидер Вайсс все-таки решил обозреть аудиторию и выяснить, почему ему никто не отвечает. На столе обнаружился недоеденный йогурт, на полу валялась ложечка, окно было распахнуто. Видимо, Шульдих, обладая сверхскоростью и, похоже, свехсообразительностью, решил не связываться с сошедшим с ума парнем, обладателем большой и страшной катаны.
Не то, чтобы Айя сильно расстроился – он не ожидал успеха с самого начала, но все-таки легкое разочарование начало грызть нежное и жаждущее любви сердце закоренелого убийцы.
Следующую попытку выразить свои чувства романтично настроенный юноша предпринял, вломившись (естественно, с закрытыми глазами!) в одну из спален на втором этаже…
«Нет, ну это ж надо, как неудачно-то день начался, - горько думал Шульдих, пока летел вниз со второго этажа из окна своей комнаты, застегивая манжеты. – Хорошо хоть рубашку успел из шкафа вытащить…»
Пожалуй, телепата можно понять. И то, что он на всякий случай заперся в подвале на следующие трое суток (прихватив с собой ноутбук, как же без этого?..) – тоже…
После второй за утро неудачной попытки признания в любви Айя все же решил временно отступить на заранее подготовленные позиции – собственную кухню с остывающей на столе чашкой чая. Во-первых, голод давал о себе знать; во-вторых, следовало обновить букет цветов, уже заметно погрустневший; а в-третьих, хищно облизывающий любимый стилет Фарфарелло, которого беспардонно выставили из подвала, несколько препятствовал дальнейшему методичному продвижению по жилищу Шварц.
На кухне обнаружился слегка потерянный Оми, сидящий в обнимку с кружкой горячего шоколада, с изображенными на ней синими зайцами.
- Зайцы? – приподнял одну бровь Абиссинец, обозрев стол и не найдя оставленного чая.
- Зайцы… - вяло отозвался младший Вайсс. – А чай твой я вылил. В настурции. Говорят, им полезно…
Айя никак не прокомментировал это, так как вспомнил, что надо поддерживать образ самого замкнутого и необщительного парня в Токио. Правда сейчас для этого приходилось делать над собой усилия, но конспирация была тем делом, которое в кругах политиков и наемных убийц очень уважали. Да и вообще, чтобы сделать вид, что ничего особенного не происходит, юный флорист начал интенсивно поливать цветы. Оми некоторое время понаблюдал за несчастными, окончательно увядшими от долго таскания по резиденции Шварц, с последующим валянием на столе, розочками, которые Айя очень тщательно поливал теплой водой из чайника, и, решив, что спать по четыре часа за ночь – вредно для неокрепшей детской психики, убрел обратно в свою комнату.
Йоджи с Кеном, героически пришедшие открывать магазин, узрели лишь решительно уходящего на следующую попытку Айю с букетом настурций. Следующим местом поиска неуловимого Кроуфорда была школа Наги, возле которой красноволосый юноша терпеливо дежурил, ожидая, когда же лидер группировки Шварц привезет своего подопечного на занятия. Через полчаса ожидания он узрел мрачно плетущегося пешком Наги, которому так и не удалось вытащить Шульдиха из подвала и заставить отвезти себя. Телепат был исключительно телепатом, никаких пророчеств – для этого ему и начальника хватало, но природной смекалкой он был все же не обделен (как мы уже успели заметить) и не стал испытывать судьбу, рискуя в третий раз за утро встретить сумасшедшего Фудзимию.
И только где-то после обеда, еще раз сменив букет, Айя ушел уже в свободный поиск по городу. Уворачиваясь от машин, он блуждал по улицам, сужая круги, центром которых был дом Шварц. И некоторое время все было в относительном порядке. Вот только потом его что-то ударило и по нему проехало, сначала в одну, а затем в другую сторону.
- И почему я предвидел это с самого утра? – вопросил Кроуфорд, обращаясь исключительно к небу над собой, но потом, все же обратив внимание на уже выползшего на обочину и почти не пострадавшего Абиссинца, продолжил: – Анютины глазки?.. Что ж, неплохо. Итак, что же ты мне хотел сообщить? Прости, я не все понял из объяснений Шульдиха – в подвале хорошая звукоизоляция…
Айя поднапрягся. Цель поисков возлюбленного неумолимо ускользала. Возлюбленного?.. Ах да, вот оно что!
- Я думаю, мы созданы друг для друга, - наконец припомнил удачную утреннюю фразу несчастный влюбленный.
- Ну что ж, – не стал спорить Кроуфорд, - сейчас я все-таки заеду в школу за Наги, а потом, пожалуй, доберусь до тебя. И мы это обсудим поподробнее. Не против?..
Поскольку Айя выразил свое полное согласие столь же полным молчанием, Брэд с легким сердцем отправился за своим подопечным, с удовольствием разглядывая увлекательные картины будущего. И красноволосый Вайсс принимал в них самое активное участие…

- Любо-о-овь, - протянул Йоджи. – Кто ж ее знает-то?..
Айя, поднялся и печально направился в свою комнату, оставив открытие магазина и ежеутреннюю борьбу с поклонницами на своего коллегу. Последний респондент (он же – последняя надежда) и тот не дал ответа на мучающий вопрос.
- Скажешь тоже – любовь, - ворчал плейбой, поворачивая замок на дверях и занимая оборонительную позицию. – Он бы еще про смысл жизни спросил…
А Айя тем временем задумчиво глядел на Кроуфорда, беспечно валяющегося в его, айиной постели, и думал, что в любом случае – любовь – очень странная штука.
- Да ты не расстраивайся, - словно прочел его мысли Брэд. – Сейчас пойдем завтракать – у моих еще спросишь…

@темы: WKF3, Ая/Кроуфорд, яой

---

Дождь, написанно для Valery

[Сара по имени Лис]

Название: Дождь
Автор: xenia_che
Бета: Prudens
Категория:яой
Жанр:романс, ангст
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Айя/Кен, упоминается Кен/Шульдих
Отказ от прав: прав у меня нету и вообще, я не я и лошадь не моя!
Сожержание: сомнения и дождь могут привести к интересным последствиям.
Размещение на БКпР: да сколько угодно


Для Valery, который(ая) просил(а):
- герои: Ран, Кен, Шульдих - в любых вариациях; Кроуфорд, Фарфарелло
- джен, слэш - не принципиально, основные требования - логичность и грамотность.

От автора:
Задумывалось нечто совершенно иное, но вышло вот так.
Про Кроуфорда и уж тем более Фарфа я писать не в состоянии.
Так что выбор остановился на обыденном, зато привычном.



Темнота за окном – хоть глаз коли. По стеклу ручейками стекают капли воды. Дождь барабанит по подоконнику и по крыше. В комнате второсортного мотеля холодно и сыро, но юноша этого не замечает. Он слишком погружен в свои мысли. Он слишком ждет той встречи, которая привела его сюда. В его душе борются два чувства: с одной стороны, он жаждет этой встречи; с другой же стороны, он боится ее, ведь он решился рассказать о своих чувствах человеку, которого любит. И чем ближе был момент встречи, тем сильнее становился его страх. Боязнь быть отвергнутым – мерзкое ощущение, быстро порабощающее тебя.
За спиной Кена (это именно он стоял, оперевшись обеими руками о подоконник и уставившись в темноту за окном) скрипнула дверь и послышались легкие шаги. Шульдих… Эти шаги он бы не спутал, наверное, ни с какими другими на свете. Ведь когда влюблен, то подмечаешь все, даже самые, казалось бы, несущественные мелочи.
Да, именно Шульдих был тем человеком, кому Кен собирался рассказать о своих чувствах. Именно в него он был влюблен. Он не сомневался в этом ни на секунду.
Кен повернулся и, стараясь не смотреть в глаза Шу, начал быстро-быстро говорить, словно бы от быстрого темпа речь давалась ему легче. «Даже не знаю, как тебе сказать. С чего начать. Да и с чего тут вообще можно начать? Короче говоря, я много думал, подолгу размышлял и понял. Я влюблен тебя. Это нереально. Это безрассудно. Но это факт. Я влюблен. Как мальчишка. У меня сбивается дыхание и дрожат коленки. У меня замирает сердце, и я краснею при упоминании твоего имени. Мое сердце принадлежит тебе…» Выпалив это, Кен пониже опустил голову, желая только одного – побыстрее услышать ответ или же немедленно провалиться сквозь землю со стыда.
После некоторой паузы Шульдих улыбнулся и легко ответил: «Я знаю, малыш. Но это ничего не меняет». Он подошел к Кену, ласково потрепал его по голове и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Если бы Кен не стоял остолбенев, а повернулся к окну, он бы увидел, как Шу как ни в чем не бывало садится за руль красивой красной машины и резко трогает с места…

Воспоминания об этом вечере неотступно преследуют Кена. Когда человек хочет, он найдет напоминания о желаемом во всем. Вот и во время очередной миссии он увидел очередной «знак». Они с Йоджи сидели в засаде. А вокруг сгущалась темнота и хлестал ливень. Ветер бросал потоки воды ему в лицо, и они стекали по щекам невыплаканными слезами. «Как тем вечером в мотеле, когда капли стекали по окну. То были слезы, которые не могли пролиться из моих глаз…» Он постоянно возвращался мыслями к тому объяснению, к легкой ухмылке Шульдиха, к его равнодушию… Не раз после этого Кен подкарауливал его в разных местах, желая поговорить. Шу лишь отвечал «А зачем?» и исчезал на своей машине… Подобные воспоминания и мысли буквально сводили Кена с ума. Ему казалось, что он бредит…
На самом деле, ему это уже не казалось. Он действительно бредил. Ночная засада в отвратительную погоду абсолютно не сказалась на Йоджи, но и без того измученный постоянным самокопанием организм Кена сдался. Кен слег с диким жаром и второй день метался в бреду…
Ран вызвался подежурить рядом с больным – доктор говорил, что эта ночь будет самой тяжелой, но она же станет переломной в его состоянии… Он как раз наклонился над Кеном, чтобы вытереть пот с его лица, когда среди стонов он явственно разобрал имя Шульдиха… «Шульдих! Вот он, виновник всего этого!» - Ран хватает свою куртку со стула и пулей вылетает из комнаты…

В третьем баре Ран все-таки нашел Шульдиха. Он налетел на него с кулаками и прижал к стене: «Оставь Кена в покое! До чего ты его довел?? Бедный мальчик лежит в бреду, а ты тут развлекаешься! Забудь о нем и исчезни из его жизни!» Шу лишь ухмыльнулся на эти угрозы. Ни один мускул не дрогнул на его холодном иронично-спокойном лице. «Что ж ты так разнервничался? Мне жаль мальчишку, если он заболел. Но я к этому не имею никакого отношения. Пусть лучше твой друг сам оставит меня в покое. А то все хочет в чем-то разбираться и что-то обсуждать. Постоянные признания в чувствах утомляют.» Шу откинул прядь волос со лба и спокойно двинулся к выходу.. Когда Ран очнулся, он услышал лишь скрип шин дернувшейся с места машины по асфальту…

Злой и раздосадованный Ран вернулся обратно к больному другу. Доктор не обманул – ночь действительно была переломной, и Кену стало лучше. Температура спала, он пришел в себя и теперь полулежал на кровати. Ран молча зашел и сел на стул рядом, уставившись на свои переплетенные пальцы.
Он был очень зол на Кена. Мысль о том, что мальчишка мог влюбиться в Шульдиха, почему-то выводила его из себя. Но когда он смотрел на бледное лицо товарища, измученного болезнью, злость исчезала из его души, уступая место искренней жалости. И эта его, как он считал, внутренняя слабость злила его еще сильнее… И вот когда он в очередной раз взглянул на бледное лицо Кена, что-то щелкнуло у него внутри, он наклонился и приник к его бледным губам. Он целовал Кена все крепче и крепче. Он буквально сгреб его в охапку, жадно шаря руками по спине. Он остервенело целовал его холодные губы, прикусывая их. Он вкладывал в свои поцелуи всю свою злость – на Кена, на Шульдиха, на весь окружающий мир…
Внезапно он понял, ЧТО он делает. Он резко отстранился, замер на секунду и, резко поднявший, быстро вышел из комнаты…

Прошла неделя. Кен окончательно выздоровел. Все шло как прежде. Все, кроме отношений между Кеном и Раном. Вернее, кроме отношений Рана к Кену. Он был предельно вежлив, аккуратен и так же предельно холоден. Никто ничего не замечал, и только Кен замечал ледяную волну, идущую от Рана.
В своих мыслях Кен часто возвращался к событиям того вечера, когда горячка только отпустила его. И чем больше он думал об этом, тем отчетливее он понимал, что он любит. Любит, но не Шульдиха…

Прошел еще месяц. Миссий не было. Шел проливной дождь. Никто не замечал хлещущей в окна воды. И только Кен сидел на подоконнике, вглядываясь в темноту за окном, и думал: «Опять дождь. Дождь…» В его жизни дождь прочно завязался с какими-то важными событиями, с остро переживаемыми эмоциями. С любовью… За прошедшее время он окончательно разобрался в своих чувствах. Понял, кого любит. И вот в такой же дождливый день, как когда-то до этого, он опять решился признаться в своих чувствах…
Он нашел Рана на кухне, где тот грелся горячим кофе. Кен подошел и нерешительно сел на стул рядом. Поерзав на нем и несколько раз кашлянув, он наконец тихо заговорил. Он говорил о том, как уважает Рана, как привязался к нему за время совместной работы. О том, как сам не заметил, что эта привязанность и симпатия стала трансформироваться. О том, что трансформировалась она в искреннюю и глубокую любовь. По мере того, как он рассказывал обо всем этом, его голос креп. И последнюю фразу он произнес отчетливо и уверено: «Ран, я люблю тебя».
Ран поднял взгляд от своей чашки, и Кен поразился тому холоду, который он увидел в глазах товарища. Ледяным тоном он начал уверенно чеканить слова, которые острыми ледышками вонзались в сердце Кена. «Запомни – мы убийцы. Убийцы! Любовь не для нас. Мы не знаем, что это такое, и не можем знать. Мы просто машины для убийств, и у нас не может быть чувств. То, что ты испытываешь, - это не любовь. Физическое влечение – возможно. Но не любовь. Убийцы не могут любить.»
Кен почувствовал, как его глаза защипало от подкатывающихся слез, а в горле поднялся ком. Ран раздавил его своей отповедью, втоптал в землю. Он медленно встал и, весь осунувшись, вышел в коридор, не желая никого видеть.

Он понуро брел по коридору, когда столкнулся с Оми, не заметив его за своими мыслями. Он хотел пройти дальше, но Оми остановил его. Парень внимательно всмотрелся в лицо Кена и сказал только одну фразу. Фразу, изменившую все. «Кен-кун, но ведь Ран не сказал, что не любит тебя…»
Кен повернулся и увидел вышедшего за ним Рана. Тот лишь молча кивнул. Кивнул и посмотрел на него. И Кен увидел, как лед в его глазах тает. Он улыбнулся и бросился Рану на шею…

А в это время Оми с хитрой улыбкой вышел на улицу и, надвинув на глаза кепку, чтобы не намочить голову, побежал к красивой красной машине.

@темы: WKF3, 1й сезон, Ая/Кен, яой

---

[Натаниэль-3]

Господа, ещё-не-отприсавшиеся-авторы!

До дедлайна - 2 дня, включая день дедлайна.

Если вы по какой-то причине не собираетесь вывешивать свою работу - я придумаю вам страшную смерть пожалуйста, сообщите об этом СЕЙЧАС.



Если вы опоздаете с вывешиванием - тоже, пожалуйста, сообщите.

Можно в комментариях к этой записи, можно мне лично на у-мыл.

запись создана: 26.03.2007 в 18:37

---

"Благие намерения", Daana, написано для Ли-ко

[daana]

Название: "Благие намерения"
Автор: Daana
Редактор: Телепат и негодяй
Тест-драйв (бета-чтение): Marion
Категория: яой
Жанр: драма
Рейтинг: NC-18 (по совокупности событий)
Пейринг: Хлоэ/Ран
Саммари: традиционное для этого пейринга - "как Хлоэ в очередной раз хотел как лучше".
Размещение на БКпР: лично я не против
Предупреждение: смерть ОМП и ОЖП
Дисклеймер: никаких прав у меня нет, кроме как на один телефонный звонок.



По заявке Ли-ко, которая хотела

много всего.

Пэйринги:
- Ёдзи/Ран, Ран/Наги, (в обоих случаях пост-Глюэн, причём, желательно, чтобы Ёдзи ничего не помнил о прошлом), Кикё/Ран, Хлоэ/Ран (в этих двух случаях прошу некоторого выяснения отношений между героями (типа, кто сверху ). Все пэйринги даю в порядке убывания интереса к ним.

Дополнение:
1. Аямэ и Таё (в любом виде, но Таё обязательно должна остаться живой... если туда добавят ещё и Адзами, будет просто шикарно... но только не как тройничок, а как любовный треугольник) Изврат, конечно... но этот пэйринг мне даже интереснее всех остальных ^_^"
2. Юуси/Наги (пост-Глюэн, разумеется)
3. Адзами/Ёдзи (кошмар и ужас - Аямэ ревнует!!.. Вот только, пожалуйста, без трупа Ёдзика) Можно только намёками, полунамёками... чтобы красиииво!!
4. Кен/Юуси (пост-Глюэн... или сам Глюэн... два вспыльчивых индивидуума - это интересно...)

Пожелания/ограничения:
- Только оригинальный фик. Только слеш. Не ангст, не стёб, с сюжетом, плиз. Не дэдфик, не пвп... рэйтинг можно любой (но и НЦ-17 тоже приветствую...), возможно ООС, но в пределах разумного. Допускается AU. БЕЗ НАСИЛИЯ!!! (Имеется в виду, без насилия между партнёрами - никакого изнасилования, пожалуйста. Хотя постановочный БДСМ - это даже интересно...) Приветствую открытый конец. Люблю нестандартный подход.

Примечание: аффтар не уверен, что условия заявки соблюдены безупречно и полностью, но надеется, что заказчику все же понравится результат.

Примечание 2: аффтар выражает безграничную благодарность Телепату и негодяю за редактуру, моральную поддержку, работу Мисой-Мисой музой и всяческое мотивирование аффтара. Если бы не Телепат, фик бы был раза в четыре короче и вообще гораздо хуже. Спасибо!

Примечание 3, техническое: я очень надеюсь, что каменты не сглючат и текст будет выложен в нужном порядке. Но на всякий случай в начале каждого камента стоит в скобках порядковый номер кусочка - к нумерации глав, обозначенной римскими цифрами, эти номера отношения не имеют, они просто обозначают порядок чтения.

поехали?

I

Лампы дневного света мигали, потрескивали и гасли - одна за другой. Человек тяжело бежал по длинному коридору мимо запертых дверей. Колено болело, и быстро бежать не получалось.
- Это бессмысленно, Кимура-сан, - сказал тот, кто шел следом за ним, - дверь на черную лестницу заперта, и ключа у вас нет. Остановитесь.
Человек попытался бежать быстрее. Перед аварийным выходом был еще один проход, ведущий к его личному лифту. Возможно, эти люди про него не знают. Тогда еще двадцать метров – и у него будет шанс.
Раздался странный звук – что-то среднее между свистом и шорохом. Нечто гибкое и жесткое петлей охватило его тело и натянулось. Рывок – и Кимура оказался развернут лицом к преследователю.
- Я же говорю – это совершенно бессмысленно, - спокойно сказал тот, кто только что гнал его по коридору, как испуганное животное, не давая себе труда даже ускорить шаг. – Ваш личный лифт вам тоже не помог бы, он уже давно заблокирован. Мы все о вас знаем, Кимура-сан. Считайте, что это мат.
- Что вам нужно? – собственный голос показался ему жалким и дрожащим. – Вы хотите меня убить?
- Нет, что вы, - человек тряхнул рукой, освобождая Кимуру от объятий странной ленты, поблескивающей металлом. – Мы не убийцы. Мы просто не можем допустить, чтобы это продолжалось.
- Что? - Кимура растерянно моргнул. - О чем вы?
Собеседник нахмурился.
- Не надо изображать неведение. Вы известный хирург, «спаситель младенцев» - и при этом в вашей клинике проводятся опыты на людях. Пересадка органов, испытание новых лекарств на беззащитных детях, иногда смертельно больных, а иногда имевших шанс на выздоровление.
- Чушь! – Кимура постарался выпрямиться. Колено болело невыносимо. – Как вы смеете!
- Мы располагаем всей возможной информацией, Кимура-сан. Ваши тайны известны нам, а завтра станут известны всей Японии. Судить вас будут по закону. Как я уже сказал, мы не убийцы. Но ваша лаборатория…

Хлопнула дверь. Мимо них проскочил растрепанный подросток, на ходу махнув растопыренной пятерней.

- …через пять минут превратится в руины, - закончил собеседник, подходя и жестко сжимая локоть Кимуры. - Пойдемте, Кимура-сан, у нас мало времени.
Кимура торопливо хромал по коридору, безнадежно пытаясь понять, как так получилось: час назад все было хорошо, он занимался своей работой и не думал ни о чем, кроме нее, а теперь вся его жизнь разрушена несколькими словами этого незнакомца с непонятным оружием. Как это могло произойти? И что теперь будет?..



+ комментарии

@темы: side b, WKF3, Ая/Хлоэ, яой, иллюстрации

---

"Осколки", Автор: СаллиМалефики, написано для not a radio boy

[СаллиМалефики]

Название: Осколки
Автор: СаллиМалефики
Бета: Красный-и-Пушистый
Категория: Яой
Жанр: General, ангст, потуги на юмор
Рейтинг: Наверное PG-13 (поправьте меня, если я не права)
Пейринг: Шульдих/Фарфарелло
Отказ от прав: Нет автора, кроме Коясу, а фикрайтер – извратитель его.
Предупреждения: Попытка суицида, и не ручаюсь, что не ООС…
Содержание: Укомплектование Шварц одним конкретным психом приносит Шульдиху много головной боли… но проблемы не только у него.
Размещение на БКпР: Если хотите

Для not a radio boy, который(ая) просил(а)
- Шульдих/Кроуфорд
Рейтинг пг-13 и выше, без насилия, смертей и с хэппиэндом.
- Шульдих/Фарф
Рейтинг не важен, без садомазохистских заходов, смертей и избиений Фарфа всеми подряд.

От автора: Все предупреждения заказчика учтены, Фарфа никто не бил, и садомазы тоже не было. В остальном же… Хех, ну, в общем, что-то немного странное получилось, но, как говорится, что не запрещено, то разрешено, нэ?


- Смирительная рубашка? Кроуфорд, они что, всучили нам психа?
- Согласно досье, большую часть времени он вменяем.
- А меньшую? Знаешь, мне не нравятся его мысли…
Молчание.
- Э-эй! Только не говори, что мне придётся с ним возиться!
- Ты сам это сказал.
- Чёрт… ну почему я?! Кроуфорд…
- Потому что я не знаю, что творится у него в мозгах. Не беспокойся. Я предвидел, что ты справишься.
- Это причина сплавить мне этого чокнутого?
Хриплый смешок.
- А ты вообще заткнись и не думай про меня такие вещи!
- Шульдих, не кричи на душевнобольного.
- Ага, теперь он больной да? А ты знаешь, о чём он думал?
- Нет. Но в досье также сказано, что психика Джея слишком…
- Фарфарелло.
- …неустойчива и с ним нужно… Что?
- Меня зовут Фарфарелло.
- А-а-а, оно ещё и говорить умеет!
- В досье написано «Джей».
- Фарфарелло.
- Он упрямый, как осёл… о нет, не слушать мысли психа, не слушать мысли психа…
- Шульдих, тебе вменяется в обязанность слушать его мысли. Ты должен приглядывать за ним, пока меня не будет.
- Не бу… что? Ты куда-то уезжаешь?:
- Дела в Японии.
- А я должен сидеть с этим маньяком, не признающим собственное имя, который…
- Моё имя Фарфарелло.
- … мечтает порезать меня на ленточки?! Ты спятил…
- Ты телепат, Шульдих. Попробуй применить свой дар для чего-то кроме сканирования парочек, когда они…
- Эй-эй, вот об этом не надо!
Смешок.
- Интересно…
- А ты молод ещё об этом знать, так что умолкни.
- Думаю, вы найдёте общий язык.
- Что? Кроуфорд, ты извращенец!
- Желаю повеселиться.
- О нет! Ну почему…
Шаги.
Скрип двери.
Молчание.
- Так как, говоришь, тебя зовут?
- Фарфарелло.
- Не Джей?
- Нет.
- И зачем тебя связали?
- ...
- Ясно, тема закрыта… кстати, я знаю, что ты думаешь, так что думай это о ком-нибудь другом.
- Да?
- Я телепат.
Молчание.
- И меня зовут Шульдих.
- Виновный?
- Типа того.
- Хм. Шульдих?
- Нет, я не верю в Бога.
- А…
- Точно не верю.
- ...
- Добро пожаловать в команду, красавчик…
- Команду?
- Что смешного?
- Команду…
- А тебе досталось в Розенкройц, да?
Молчание.
- Вот теперь мне нравятся твои мысли… однако, у тебя неплохая фантазия!
Молчание.
- Боюсь только, нам не удастся этого с ними сделать. Не в ближайшее время.
- Шульдих?
- Я думаю, о планах тебе лучше расскажет Кроуфорд. Как-нибудь потом.
- Хм-м…
- И потренируйся пока что в менее кровожадных мыслях.
***
Визг.
Тяжёлые удары.
- Проклятье… придурок, чем ты занимаешься?
Рычание.
- Вот чёрт… ясно, почему тебя держат связанным.
Хриплое дыхание.
Стон.
- Да, да, да. Я понял. Тебе плохо и хочется кого-нибудь убить. Извини, но не сегодня.
Хриплое дыхание.
- Шульдих…
- О нет, только не смотри на меня так!
Дыхание.
- Ладно, я подожду, пока ты перебесишься.
Шаги.
Скрип двери.
- Надо позаботиться о звуконепроницаемом помещении.
Вопль.
***
Телефонный звонок.
- Кроуфорд? Ага, угадал… нет, по телефону я мысли не читаю, ты же знаешь. Джей? Ты про Фарфарелло? Ну нравится мальчику себя так называть, в детстве в чёртиков не наигрался… Что? Нет, никаких проблем. Ну конечно связан, я же не идиот! Кроуфорд… Кроуфорд, ты что, головой ударился? Я не буду работать с ним вдвоём! Он постоянно психует… а я тут при чём, я телепат, а не психиатр! Я не знаю, что там себе думали Эсцет… О, ну Кро-оуфорд… Блин, ну ладно, ладно. Я попробую, но за результат не отвечаю. И если он постругает меня на мелкие… чёрт, Кроуфорд…
Короткие гудки.
***
- Эм-м, придурок…
- Чего тебе?
- Как настроение?
Молчание.
- Что ухмыляешься?
- Ты же мысли читаешь?
- Не всё время. Это скучно…
- Да?
- Ты сегодня спокойнее, чем вчера.
- Я молился.
- Офигеть. Куплю тебе Библию. Повернись, я тебя развяжу.
- Правда?
- Правда, правда. Кроуфорд велел замочить какого-то идиота. А тебе будет полезно размяться.
- Я про Библию.
- О Бо… то есть, дьявол. Хорошо, только не дёргайся. М-м-м, мне нравится твоя задница…
- А кого мы будем убивать?
- А что, это имеет какое-то значение?
- Нет…
- Ну вот и ладушки.
***
- О чёрт, Кроуфорд, кого ты опять привёл?
- Это Наги Наоэ.
- И?
- Новый член команды.
- Ещё один? Сначала Эсцет присылают нам чокнутого, а теперь ребёнка?
- Он будет нам полезен.
- Эти стариканы – двинутые.
- Возможно, но не в этом случае. Где Фарфарелло?
- Сидит в своей комнате и мается дурью.
- Да, Наги, - это Шульдих.
- Очень приятно, Шульдих-сан.
- Шульдих-сан?
- Наги японец.
- Ага, по нему видно.
- Как дела с Фарфарелло?
- Временами он вменяем, но мне не нравятся эти приступы.
- Приступы?
- Когда он бросается на всех подряд.
- Кто это – Фарфарелло?
- Успеешь познакомиться, мелкий. Он сейчас в подвале.
- Надеюсь, ты найдёшь способ приводить его в чувство. Согласно данным Эсцет, он – идеальный убийца.
- Ага, если только на своих не кидается.
- Кстати, насчёт «своих»… Шульдих…
- Он ненавидит Эсцет, так что с этим всё нормально.
- Тем лучше, но приготовься. Завтра нам предстоит беседа со Старейшинами.
- Старикашки? О боже…
- Надеюсь, ты не забудешь прикрыть наши мысли.
- Не думай, что это так просто!
- Уверен, всё будет отлично, если ты как следует постараешься.
- Ага, легко тебе говорить…
***
Шаги нескольких пар ног.
- По-моему, всё обошлось.
- Шульдих, если бы они что-то заметили, нас бы уже тут не было.
- Мне они не понравились.
- Фарфарелло, ты гений! Кому они могут понравиться?
- Говорите тише, пока мы ещё здесь.
- Мы едем в Японию?
- Типа того, мелкий. Тебе повезло.
- А японцы верят в Бога?
- То обстоятельство, что мы с психом японского не знаем, никого не смущает?
- В основном они буддисты и синтоисты, но…
- Ты же телепат, Шульдих. Почему бы тебе не…
- Есть и христиане, а что?
- Ага, как всегда надо всё свалить на телепата.
- Это твоя работа.
- И церкви там тоже есть?
- Ты бы лучше беспокоился о задании Старейшин.
Звук заводящегося мотора.
- Мелкий что-то дёргается.
- Наги?
- Эти… Санрюдзин… Они меня… пугают, Кроуфорд-сан.
- Ты не должен проявлять свой страх.
- А… Да…
- А мы ведь потом их всех убьём?
Молчание.
- Кроуфорд…
- Всё нормально, Шульдих.
- Но Кроуфорд, мы…
- Успокойся. Да, Фарфарелло, мы убьём их, но позже.
- Кроуфорд, ты не говорил мне, что ты говорил ему…
- Это хорошо…
- Меня ты испытывал полгода!
- …они мне не нравятся.
- Заткнись уже, Фарфарелло!
- Кроуфорд-сан, можно мне выйти?
- Сиди, Наги. Шульдих, не кипятись. Мы поговорим об этом после.
- Когда – после?! Когда наши трупы отправят на опыты в Розенкройц?
- Они мнят себя богами…
- У меня голова кружится…
- Проклятье Брэд! Он в команде без году неделю!
- Кроуфорд.
- Да наплевать мне…
- Кроуфорд-сан…
- Это будет весело.
- В чём дело? Ты же говорил, что он ненавидит Эсцет?
- Смотрите, церковь…
- Мне нехорошо…
- Да, но вот так просто заявлять такие вещи…
- За-мол-чи-т-те…
Грохот.
Крики.
Шипение.
Скрежет.
Тихие ругательства.
- Ну и где мы теперь? Наги, какого черта ты разнёс автомобиль?
- Я… простите… мне стало плохо...
- Кстати, о великий Оракул, ты этого не предвидел?
- Если бы кто-то не начал возмущаться…
- А по-твоему я не прав?
- Я не собираюсь выяснять отношения в таком месте. Иди лучше найди Фарфарелло.
- Что? Куда он делся?
- Кажется, заметил церковь поблизости.
- Проклятье!
- Я позабочусь о Наги.
- Простите. Кроуфорд-сан…
***
- Вот видишь, Боже, ты опять оказался неправ…
- Эй! Фарфарелло, что ты опять натворил?
- Забавно… Христос учил причащаться его кровью…
- Немедленно перестань облизывать пальцы! Тащишь в рот всякую гадость!
- Это причастие.
- Вот идиот! Когда ты успел их всех поубивать?
- Всего пять человек.
- У нас будут неприятности.
- Тебе не нравится кровь, Шульдих?
- Ну-у, дай подумать… вот когда ты так извращённо облизываешься…
- Извращённо?
- Чудовищно. Ты похож на маньяка. Впрочем, ты и есть маньяк.
- Вовсе нет…
- Вовсе да. С какой стати ты помчался в церковь, едва завидя её?
- Эти старики меня достали. Я был должен кого-то убить…
- Логично. И обязательно в церкви.
- Это моя месть, ты не понимаешь.
- Куда уж нам!
- Бог отнял у меня всех, кого я любил и кто любил меня. За это я убью всех, кто Ему поклоняется. Это справедливо…
- Ой, не могу! Так ты поборник справедливости? Умереть не встать!
- Богу не знакомо понятие справедливости. Иначе Он не допускал бы зла на земле.
- По-моему, это бред.
- Я говорил, что ты не поймёшь…
- Ну и? Что ты собираешься делать дальше?
- Я… Помолиться.
- Кхэм! И где логика?
- Возможно, сейчас Он услышит меня…
- Ты ненормальный… лучше бы трупы спрятал.
***
- Мне не кажется, что это хорошая идея.
- Предлагаешь везти его в самолёте связанным?
- Почему бы нам не взять частный?
- Это привлечёт слишком много внимания.
- Я уже говорил, что не могу его контролировать? Он бывает неуправляемым… что если у него начнётся приступ?
- Я ничего такого не предвижу. Твоя задача – позаботиться, чтобы он вёл себя смирно, вот и всё…
- Вот и всё? Кроуфорд, это как раз самая большая проблема и есть!
- Хочешь сказать, ты ни на что не годен?
- Э-э-э…
- Думаешь, мне нужен никчёмный телепат в команде?
- Я совсем не имел в виду, что…
- Отлично, в таком случае, делай своё дело.
- Кроуфорд, ты всё-таки сволочь…
- Я всё слышал.
- Ну хорошо. Как по-твоему я должен его приструнить? Я не могу управлять его разумом, он острый, как битое стекло!
- Мне тебя учить? Это не ты у нас любитель манипулировать?
- Его уязвимые точки – это семья и Бог. Но я НЕ СОБИРАЮСЬ их трогать.
- В таком случае, придумай что-нибудь. Поговори с ним. Оторвись наконец от телевизора.
- Почему ты такой зануда, а?
- Потому что я иногда думаю о деле, Шульдих. Почему бы тебе не представить это развлечением?
- Хмм, поиграть с ним? Только потом не жалуйся.
- Надеюсь, хоть немного здравомыслия в тебе найдётся.
- Ха, надейся…
***
Скрип лезвия по стене.
- Зачем ты это делаешь?
- Что?
- Выцарапываешь богохульства на стенах. Это ребячество.
- Бог это запрещает.
- Он вообще кучу всего запрещает. Например, трахаться.
- Я об этом не думал.
- А ты думаешь о чём-то кроме Бога?
- Иногда…
- Хм?
- Иногда я думаю о своей семье.
- Круто. Какой прогресс.
- Это важные вещи.
- Если хочешь обидеть Бога, давай займёмся сексом.
- Тебе делать нечего?
- Просто ты слишком сексуальный.
- …
- Ты действительно сексуальный. Особенно в крови…
- И кто из нас псих?
- Ну, по крайней мере, я не девственник.
- …
- Будешь меня игнорировать? Не забывай, я слышу твои мысли.
- Ты похож на демона.
- Это ты про искушение? Я тебе нравлюсь.
Смешок.
- Этим меня не проймёшь. Очень многие представляли себе мою смерть.
- Шульдих, ты мне мешаешь.
- Думать всякие глупости о Боге?
- Шульдих.
- А хочешь, прогуляемся? Кого-нибудь убьём? А то мне скучно.
Скрип лезвия. Смешок.
- Убьём?
- Я посмотрю, как ты это делаешь. Так что?
- Мне это нравится.
- Отлично… Хотя заняться сексом всё равно было бы интереснее.
***
- Надеюсь, трупы вы убрали.
- Как всегда в курсе всего, Кроуфорд, да?
- Нам не нужны проблемы с полицией.
- Этот псих начинает мне нравиться.
- Надеюсь, вы на пару не наделаете глупостей.
- Кстати, о глупостях, нам что, действительно надо будет охранять этого придурка Такатори?
- Какое-то время. Наги узнал о нём много интересного помимо сведений Эсцет.
- Ха, мелкий умеет не только машины ломать?
- Он пока не слишком хорошо контролирует свой телекинез. Я счёл нерациональным отправлять его в Розенкройц.
- Ты прямо такой заботливый, Кроуфорд, я не могу…
***
Тихие рыдания.
Всхлипы.
Невнятный шёпот.
- Ну что опять? У меня от тебя голова болит…
- Я… молился…
- Опять? Ты уж определись, ненавидишь Бога, или как…
- Но Он… не слышит ни молитв, ни проклятий… я один… Он забыл обо мне…
- Ну, приехали… хорошо, что я атеист.
- Ты правда думаешь, что Бога нет?
- Нет, это я так талантливо притворяюсь. Может, дать тебе почитать теорию Дарвина?
- Бога… нет… если бы я мог…
- О нет, только не реви опять! Иди сюда, придурок.
- Мммф-ф, Шульдих!
- А?
- Что ты…
- Это называется «поцелуй», если ты не знал. А ещё я могу сделать вот так…
- Прекрати…
- Не нравится?
- Шульдих…
- Да?
- Ты… Дьявол…
Смешок.
- Надеюсь, ада ты не боишься.
- Я был в Розенкройц…
- Ах да. Так на чём мы остановились?
- Ммм…
- Ммм…
- Шуль…дих…
- Мм, да?
- Если… Бога нет…
- Ты всё ещё об этом?
- Выходит… я сам виноват?..
Молчание.
Звуки поцелуев.
Тишина.
Тишина.
Тишина.
- Мне не нравится, о чём ты думаешь.
- Содомия очень огорчает Бога.
- Мы же договорились, что Бога нет?
- Нет?..
- Ну, опять двадцать пять!
Пауза.
- Ты не понимаешь.
- Чего?
- Ничего не понимаешь. Бог должен быть. Иначе всё бессмысленно.
- Хех. Что?
- Всё вообще.
Пауза.
- Ты всё-таки псих.
Хриплый смех.
- Ты мне нравишься, Шульдих.
- Да?
- Да. Бог ненавидит тебя…
- Ну спасибо…
***
Щёлканье клавиш.
- Чем занимаешься, мелкий?
- Тебе-то что?
- О… с Кроуфордом ты вежливей. Кстати. Не знаешь, куда он умотал опять?
- Похоже, Санрюдзин снова хотят его видеть.
- А по телефону, конечно, не переговорить… А ты торчишь в сети?
- Проверяю сведения о нашем подопечном.
- Мы ещё и хакеры?
- Кто-то должен работать.
- Цитируешь начальство?
- А чем ты целый день занимаешься? Возишься с Фарфарелло?
- Он невменяемый, но забавный.
- Мне почему-то кажется, что ему одиноко.
- Здрасьте, а я тут на что?
- Хм.
- Хотя по большей части он думает о полной ерунде. Это надоедает.
- А о чём он думает?
- О том же, о чём и говорит. Бог, убийства и так далее. Всё время одно и то же.
- Но он тебе нравится?
- Ха. Чокнутый придурок? Скажешь тоже, мелкий…
***
Длинные гудки.
- Кроуфорд! До тебя не дозвонишься… слушай, я в аэропорту, хотя не понимаю, зачем тебя вообще надо встречать. Ах, машина… а на такси не доберёшься, нет? Что? Фарфарелло? Дома, с Наги… что? Он что?! Брэд, но я же… всё! Понял. Уже еду домой! Да, именно, вот уже сию секунду! Чёртов псих… Кроуфорд, а… вот проклятье…
Короткие гудки.
***
Щёлканье клавиш.
- А, привет, Фарфарелло. Тебя не связали?
- Нет…
- Значит, тебе лучше?
Молчание.
- Что-то ищешь?
- Нож…
- Что, опять хочешь пойти глумиться над Богом, и всё такое?
Пауза.
- Ты веришь в Бога?
- Я? Ну…
- Наги?
- Я… не знаю. Когда-то верил… не знаю…
Тихий смешок.
- Хороший ответ…
Пауза.
- Фарфарелло?
Звон стекла.
- Фарфарелло, что ты…
- Бог есть, Наги?
- Зачем ты разбил зеркало?
- Просто у меня нет ножа. Я собираюсь узнать…
- Фарфарелло… Фарфарелло, что ты делаешь?! Фарфарелло!!!
***
- Проклятье, Кроуфорд меня убьёт. А ты куда смотрел, мелкий?
- Я ему не нянька. И не телепат, кстати.
- Чёртов псих…
- Между прочим, как он?
- Хм-м, да ничего. Я его забинтовал, сейчас отдыхает в смирительной рубашке. Он живучий, как таракан…
- Что это на него нашло?
- Он чокнутый, вот что. Думает чокнутые мысли и совершает чокнутые поступки.
- Чокнутые мысли – это как?
- Не придирайся к словам. Ты меня понял…
- М-м-м, Шульдих, знаешь…
- А?
- Он спрашивал, верю ли я в Бога…
- И?
- И я ответил, что не знаю. И уж потом он…
- Порезал себе горло осколком зеркала. Да, ты уже говорил. Кстати, мог бы остановить его. Ты телекинетик, или кто?
- Я и остановил!
- Да, когда было уже почти поздно.
- Знаешь, по-моему он был расстроен.
- Он псих.
- Ага, я знаю.
- Он просто ненормальный. Безнадёжен. Вечно одни неприятности от него…
- Шульдих?
- Двинутый на Боге придурок. Больше ни о чём не может думать.
- Ты…
- Пойду позвоню Кроуфорду.
- А…
Удаляющиеся шаги.
- Он расстроен, или…
Тишина.
- Наверное, показалось…

@темы: WKF3, приквел, Фарфарелло/Шульдих, яой, Шварц

---

«Сигнал к капитуляции», Аззи, написано для EDM

[Papa-demon]

Название: «Сигнал к капитуляции»
Автор: Аззи
Бета: Donovan
Категория: Яой
Жанр: romance/angst
Рейтинг: R
Пейринг: Фарфарелло/Хирофуми Такатори
Размещение на БКпР: Да
Предупреждение: отступление от канона, ООС
Написано для EDM, которая хотела «что-нибудь про Хирофуми, где он не козел».
Стихи и вдохновение от Donovan
Выкладываю первые 4 главы, остальные 4 в ближайшие две-три недели.

Сигнал к капитуляции

И только когда мелодия умолкла, все поняли,
как она была прекрасна.

…несчастливого рода Такатори.
Не верилось.
Голос из трубки в пол-шестого утра, похожий на отцовский, но все таки не его (Хирофуми всегда держит телефон на столике возле кровати, - отец может позвонить в любую минуту)
Судорожный поиск упавших на пол очков,
впотьмах,
спросонья.
Сухая информация, которую осознаешь только после того, как слышатся короткие гудки: ночью в особняке Масафуми случился сильный пожар; сейчас на месте происшествия работает полиция.
Электронные часы (хозяин всегда ценил их за безликую функциональность и тайно ненавидел за мертвую беззвучность) показывали: 5.32. Босыми ногами чувствовалось, как от приоткрытого окна сквозит по полу. И постель, откуда давно выветрилось чужое тепло, тоже казалась холодной. Снова один…
Верно, звонок. Дядя Сюити позвонил сначала племяннику, не рискнув побеспокоить брата. Собирать информацию, проверять ее и доводить до сведения главы семьи - дело личного помощника. Если бы Масафуми пострадал, дядя сообщил бы.
Еще не проснувшийся толком Хирофуми, поленившись найти обувь, босиком потащился на балкон. Пламя зажигалки вспыхнуло и - напомнив о случившемся, окончательно развеяло остатки сна. Пожар в доме… Едкий дым, ругань спасателей, утробное урчание насыщающегося красного дракона, что разворачивает крылья из пламени над обрушивающейся крышей…

Личный помощник Редзи Такатори встревоженно нахмурился. Не так давно огонь уничтожил одну из засекреченных лабораторий «Корин индастри», погибли особо ценные образцы исследований по трансмутации. Братья тогда крупно поссорились, потому что Хирофуми требовал обстоятельного отчета о понесенном ущербе, а взбесившийся гений орал, что его уничтоженный какими-то придурками труд никакими деньгами не оценить.
Два пожара, один за другим.
Случайностей не бывает.
Неужели гайдзин так быстро узнал и, не задумываясь, попытался устранить Масафуми? Пронизывающий холод бетонного пола показался сродни ужасу разрытой могилы.
Нет, невозможно.
Обычная просьба к брату проверить кое-какие медицинские данные, касающиеся иностранного наемника, и… небрежный кивок, означающий согласие, становится причиной охоты на доктора Такатори?
Хирофуми не мог не проверить неожиданное, но все же вполне вероятное предположение насчет американца, появившегося из ниоткуда. А Масафуми не мог отказаться от очередного исследования. Речь шла о безопасности семьи, о безопасности отца, в конце концов!
Случайностей не бывает. Хирофуми, балующийся с огнем, сейчас неплохая мишень. Хозяин апартаментов поспешно погасил зажигалку и, забежав в комнату, плотно закрыл балкон. Сел на пол. Руки дрожали, и сердце колотилось как сумасшедшее. Синусоидная аритмия, говорили врачи. Малейшее волнение, и в груди стучит как у затравленного зайца.
...Каритава, ведущий медик «Корин» и надежный информатор, два месяца назад погиб в аварии. Хакэда из отдела внутреннего контроля всего три недели назад по-глупому утонул, купаясь в озере. Фамилии выстраивались в линию, и каждый иероглиф витиеватой тропинкой вел на кладбище.
Но Масафуми…
Вопрос, как далеко готов зайти главный телохранитель отца, чтобы сберечь свои тайны, перестал быть риторическим. Однако Масафуми говорил о каких-то боевиках.
Кто же подобрался так…
… близко, шепнула тьма за левым плечом. Мамору. Масафуми. Ты – следующий.
Проклятое любопытство, проклятый страх. Кто, кто именно? Хирофуми чувствовал, как тени за окном, перешептываясь, подкрадываются ближе, окружают, и кольцо сжимается с каждым днем.

И все же – после двух чашек кофе, душа, утренней газеты - в несчастье не верилось, хотя телефон Масафуми не отвечал. Но такое бывало часто: младший нахально игнорировал старшего, предпочитая подчиняться напрямую отцу. Хирофуми ничего не мог с этим поделать.

Не верилось, даже когда к зданию компании пришлось пробиваться через толпу оголтелых репортеров, требующих подробностей ночного происшествия, внаглую спрашивающих о гибели Масафуми... Это воспринималось привычно, потому что все неприятности в последнее время были связаны с семейным гением. И Хирофуми, улаживающий один скандал за другим, и в самом деле не замечал тех, кого отшвыривали вовремя подоспевшие секьюрити.

И только когда в одиннадцатом часу в кабинет отца вошли три женщины в черном – сошлось: звонок, обессиливающий ужас, тени за окном.
Они пришли - вдовы Масафуми.

Вдовы Масафуми
У женщины, оставшейся без мужчины, которому она была предана, взгляд больной брошенной собаки. Ее участь - презрительная жалость: не то погладить ее, недоласканную, не то пнуть - чтобы не путалась под ногами.
Три женщины в черном: отныне не личная гвардия обаятельного избалованного ученого (не уберегли, жалкие куклы), не эффектная свита, повсюду с вызовом сопровождающая своего возлюбленного (больше не будет завистливых взглядов искоса) - просто просительницы. И даже тонкие кружева Карен Китауры не производили должного впечатления, когда от слез припухли глаза красавицы.
Хирофуми считал, что подобная встреча – дело внутрисемейное, но раз отцу понадобилось видеть на ней еще и мистера Кроуфорда, значит, так было нужно. Всего лишь очередной укол самолюбию, не более болезненный, чем другие.
Старшая из посетительниц, госпожа Тидзуру, вскинула подбородок на неприветливо и хмуро прозвучавший вопрос:
- Что, черт возьми, произошло с моим сыном?
Но Хирофуми знал, что отец пока сдерживается и почти любезен в ожидании доклада. Рассказ о нападении на особняк и пожаре не длился долго. Его продолжили молчаливые слезы, заструившиеся по миловидному лицу, которые женщина не посмела вытереть.
Но при этом личный помощник главы клана Такатори никак не мог отделаться от ощущения недосказанности и того, что американцу, расположившемуся у стены, подробности известны лучше. Его выдавала не скука, которая могла бы отразиться на лице, не невольный кивок, подтверждающий услышанное, - настораживало исходящее от фигуры телохранителя обостренное внимание к рассказу. Как у режиссера, проверяющего, знают ли актеры текст назубок.
Хотя Хирофуми не мог отрицать, что он, нервничающий и растерянный, пристрастен в своих подозрениях. Кроуфорд - надежный, вызывающий доверие - всегда готов выполнить любой приказ, предвосхитить его, понимая невысказанную мысль в глазах хозяина. Великолепный телохранитель, непобедимый боец. И оборотнем следовало бы считаться рыжему немцу, скользкому как угорь, наглому, неприятному. А Кроуфорду отец доверяет почти беспредельно. И Хирофуми тоже хотелось бы… Еще день назад.
И Такатори-младший еще больше изводился от того, что не мог признаться отцу в своей паранойе. Не мог даже поднять на него глаза.
- Так он умер? – почти равнодушно бросил Редзи, опираясь на стол. – Где же тело Масафуми?
Нужно было очень хорошо изучить малейшие изменения в интонации главы семьи, чтобы понять, как отразилось на нем известие о гибели сына.
...Отец, простите, это и моя вина тоже.
Дверь за спиной скрипнула чуть слышно, почти покаянно.
- Простите, простите, - залепетала в приотворившуюся щелку боязливая секретарша, - звонок от Такатори-сэнсея. Он просит…
- Поговори с ним, Хирофуми, - недовольный рокот в чуть дрогнувшем голосе выдал Редзи.
Предупредительный американец, оказавшись ближе к протянутой руке, взял трубку и любезно передал ее молодому Такатори, старающемуся даже случайно не соприкоснуться с телохранителем.
- Дедушка, это Хирофуми, - тихо сказал наследник, чувствуя невероятную неловкость от того, что в такую минуту его слышат гайдзин и женщины. Он долгое время выполнял роль буфера во взаимоотношениях между дедом и отцом, не желающих уступать друг другу ни в чем. И тут случилось то, чего Хиро не мог и предположить, зная железный нрав патриарха клана.
Дед, не стесняясь, заплакал в трубку.
- Хиро, внучек, как же так… - от отчетливых срывающихся всхлипов перехватило горло. Неприкрытое горе рвалось и жгло сердце. Бессильные старческие слезы – ничего страшнее, кажется, Хиро еще не знал. Сдержав вздох, молодой человек молил только о том, чтобы американец не слышал сдавленных рыданий Сайдзё, но рассчитывать на это не приходилось. Совсем состарился дедушка... Несколько лет назад, сразу после возвращения из Европы и конфликта с отцом, старший внук - растерянный, непонимающий - плакал, стоя на коленях перед креслом владельца замка Цукиено. А тот утешал молодого человека, гладил теплой рукой по волосам, говорил правильные слова, напоминая о долге перед отцом, перед семьей, вселял надежду и успокаивал. Сейчас же - Хиро ничего не мог для него сделать, кроме того, чтобы тихо повторять: «Все хорошо, дедушка, все хорошо». Ему казалось, что все внимание находящихся в кабинете чужих людей приковано к всхлипам из черной телефонной трубки.
- Поверьте моему образованию медика и биолога, - прервав неловкое молчание, чуть громче, чем следовало, обратилась к отцу своего возлюбленного Аой Тидзуру. – Масафуми-сан не дышит, но мозг его жив… Его нельзя назвать мертвым. За несколько минут до нападения он успел принять препарат, который испытывал в течение последних месяцев, и резерв его организма…
- Привезите Масафуми в замок Цукиено, - услышал Хиро новую мольбу Сайдзе.
- Он не умер! – истерично воскликнула Карен, прерывая подругу и прижав руки к груди. – И если вы позволите, мы сохраним Масафуми нетленным и вернем к жизни. Мы сделаем это! Мы найдем способ!!
- Отдайте мне его тело, - продолжал умолять сквозь слезы старик. – Он должен покоиться в фамильном замке.
- Мы как раз обсуждаем этот вопрос, дедушка, - торопливо сообщил Хирофуми. – Я перезвоню, прости меня.
Карен, умолкнув, продолжала всхлипывать, отец забарабанил пальцами по столу, как будто отказывался осознавать ужасающую четкость факта: Масафуми мертв.
- Тидзуру-сан, выполняйте свои обязанности вплоть до моего специального распоряжения, - приказал Редзи. Он больше не собирался скрывать того, что расстроен. – Кроуфорд, ты знаешь, что делать. Хирофуми, останься.
Это было нечто вроде награды. И любимым моментом на встречах и совещаниях, когда отец выставлял всех за дверь, чтобы отдать старшему сыну распоряжения, которые – Редзи мог быть уверен!- будут выполнены четко и в срок. Для Хирофуми - особый знак отличия, его личная привилегия. Но помимо привычной тайной гордости подумалось, что в такую минуту отец, быть может, ищет его поддержки и сочувствия.
- Ото-сан, Масафуми…
- Допрыгался, - отрезал Редзи без малейшего налета сентиментальности. Расстроенный вид слетел с него как нетерпеливо отброшенная маска. – Как невовремя! Эгоистичный щенок! Скоро выборы, мне только не хватало нового скандала с его участием!
Оторопевший Хирофуми слушал, сохраняя обычный невозмутимый вид.
- Прежде всего, - деловито прошелся отец по ковру легкой, уверенной походкой, - уладь юридические формальности по смене руководства «Корин индастри». Твой брат - административная бездарность; как раз удобный случай поставить другого управляющего. Проследи, чтобы подчиненные Масафуми выполнили свой долг перед ним и продолжили исследования. Кажется, самая толковая из его девок -Тидзуру? Оставь ее, остальных – вон, но чтобы ни одна и рта не раскрыла, позоря нашу семью. Для прессы: доктор Такатори пострадал во время пожара, сейчас находится в закрытой клинике. Это не повод отменять благотворительный бал нашей партии. Ничего страшного не произошло. Хм…
Остановившись у прикрытого тяжелыми жалюзи окна, Редзи нахмурился, глядя на толпу внизу.
- Тему экспериментов Масафуми все равно поднимут… Используй-ка его имя, чтобы заставить преданных сторонников партии раскошелиться на медицинский социальный проект, хе-хе. Помнишь, тот, о котором говорил господин Хакамура? Это нам на руку…
Почтительный сын слушал, согласно кивая, а подлая тварь, давно с комфортом устроившаяся в мыслях, подняла голову, чтобы мягко прошипеть: «Если бы на месте Масафуми, отцовского любимчика, был ты… кто бы пришел оплакивать тебя? Почувствовал бы отец разницу, приказывая тому, кто заменил бы прежнего подчиненного… скомкав тебя как негодный набросок и взяв новый лист…»
- Да, отец. Как вы думаете, кто они, эти нападавшие?
- Самоубийцы, раз рискнули связаться со мной, - усмехнулся Редзи в усы. Кроуфорду бы понравился такой ответ, почему-то подумал наследник. И вдруг отчетливо понял - да, это был бы Кроуфорд, тот, кто смог бы заменить… неудачный набросок.
- А что сказать дедушке?
Мимолетная гримаса, словно Такатори-старший собирался сказать грубость, но вместо нее – лишь привычная насмешка:
- Пусть продолжает играть в куклы со своими девочками. Все остальное – наша забота.
Хирофуми же в его интонации прочитал: «Женщины – наше семейное хобби. А вот ты-то в кого такое ничтожество, что ни одна в твою сторону даже не смотрит?».
Выйдя в коридор, помощник принялся мысленно составлять короткое сообщение для прессы, чтобы затем, не мешкая, отправиться в «Корин индастри» вместе с главным юристом корпорации. А на самом дне, под слоем задавленных чувств и эмоций - очередной упрек мертвому брату, который не успел добраться до генетической комбинации мистера Брэда Кроуфорда. Если бы знать наверняка…

Если бы знать наверняка
К бизнес-ланчу полагался кофе, но одна мысль о благоуханной черной жидкости вызывала тошноту. Сегодня ему и так придется влить в себя немалое количество горячего, по-американски напористого напитка. Но это будет потом, поздним вечером, когда от усталости начнет ломить в висках, а от цифр и букв заслезятся глаза. Пока же в скромном и очень дорогом кафе напротив здания «Корин индастри» он может позволить себе понаблюдать, как в стеклянном узилище набирает силу свернувшийся золотисто-зеленый змей из чайных листьев.
Опиум чаю –
не младший ли брат?
Аромат лечит душу...

...Вопреки ожиданиям визит в «Корин» не оставил неприятного осадка. Ничто не предвещало хлопот с юридическими формальностями, поскольку в свое время Хирофуми лично курировал составление договора о праве собственности на «Корин» и оставил пару лазеек, которые витающий в высоких сферах братец не сумел разглядеть.
К тому же подруги Масафуми были чрезвычайно любезны, общаясь с тем, кто решал их судьбу, и женская предупредительность в сочетании с покорностью грела сердце. Такатори подумывал о том, что мог бы найти небольшие ставки на предприятии для всех четверых, включая юное невменяемое создание при условии, что ей можно хотя бы швабру доверить. Но предложить содержание не раньше, чем его об этом попросят. Хирофуми не собирался отказать себе в удовольствии выслушать робкие, униженные просьбы красавиц, оставшихся без покровителя.
Он даже видел Масафуми в лаборатории уровня секретности А. При воспоминании его слегка передергивало, но в принципе - ничего страшного. Своего рода кома. И если полагается держать больного в резервуаре, Хирофуми не видел повода для возражений. Кто знает, может, младший все-таки выкарабкается, чтобы продолжить терроризировать семью своими выходками.
Тем временем разбухший от воды блекло-зеленый дракон за стеклом терял форму, превращаясь в распускающиеся листья и почки, и…
Телефонные звонки всегда звучат невовремя. На дисплее высветилось «Кроуфорд», чему Хирофуми не удивился. Мужчины столкнулись в «Корин индастри», и после вежливо-оценивающих взглядов, вскользь брошенных друг на друга, Такатори сделал верный вывод: телохранитель найдет его.

- Не знаю, насколько уместно выражать свое соболезнование, Хирофуми-сан, - с элегантной откровенностью признался Брэд, присаживаясь за столик. – Я все же надеюсь на выздоровление вашего брата в не самом отдаленном будущем.
Они всегда начинали беседу по-японски, после чего вежливый Такатори переходил на английский, которым владел безупречно, учитывая годы обучения заграницей. Однако он никогда не щеголял перед гайдзином своими познаниями, стараясь говорить медленно, словно подбирая слова. Подобной скромности требовал строгий этикет, который не позволял давать собеседнику повод думать, что ты стараешься выглядеть в чем-то лучше остальных. Кроуфорд не оценил бы подобной тонкости в общении, не сомневался Хирофуми, как вряд ли порадовался бы изысканной горечи зеленого лунцзина. Но зато псевдо-незнание давало время и возможность оценить услышанное, и дозировано выдать нужную информацию.
- Благодарю вас, - японец подождал, пока официантка, приняв заказ на кофе, отойдет от столика. - Полагаю, отец поручил вам расследование несчастного случая, произошедшего с братом?
Хиро пристреливался , как бывало с незнакомым оружием, достоинства и недостатки которого следовало сначала изучить. Но в отличие от него непосредственный американец не собирался тратить время на долгий прицел.
- Покушения, вы хотите сказать? – очки резко блеснули. - Я подозреваю, что охота на него началась давно, и что самое интересное, Масафуми-сан знал своих преследователей.

Хороший выстрел. Не так давно мужчины столкнулись в новом закрытом тире, где тренировалась элита спецотрядов, создаваемых Редзи Такатори. Здоровенные ловкие наемники, поначалу с пренебрежением уступившие места двум очкарикам, потом только присвистывали, глядя, как те выбивают одну цель за другой. Старший сын хозяина и телохранитель, казалось, не обращали внимание друг на друга, проверяя себя на скорость и меткость. Но тайное азартное соперничество, во время которого они не перемолвились ни словом, въелось в память, как и незабываемый запах горячего металла, смешанный с едким пороховым дымом.
Тогда было весело. Теперь же во рту неожиданно пересохло, и Хирофуми поторопился сделать первый глоток.
- Почему вы так думаете?
- Госпожа Тидзуру только что вспомнила, что перед…- Кроуфорд на мгновение запнулся, подбирая подходящее выражение, -…тем, как потерять сознание, доктор назвал одного из убийц по имени. Мамору.
Имя прозвучало легко и четко, как щелчок затвора в револьвере, где поменяли обойму. Наследник фамилии поспешно прижал салфетку к губам.
- Извините, - Такатори говорил не очень четко, стараясь аккуратно поставить стеклянную чашку на стол, чтобы не звякнуть ею даже случайно.- Похоже, мой чай погублен слишком горячим кипятком. Я разочарован этим заведением…
- Закажите кофе, - добродушно предложил собеседник, не глядя в его сторону.
Хлопковая салфетка так же аккуратно легла на стол. Не выдают ли его волнение слишком медленные жесты, мысленно дернулся Хиро, снова и снова повторяя про себя с интонацией американца: «Мамору…»
...«Мамору умер», сказал отец. Вот уж во что старший сын никогда не верил. Не он один питал сентиментальные чувства по отношению к похищенному брату. Доктор Такатори, часто пренебрегавший добрым именем семьи, очень любил старые фотографии, те, где младшенький улыбался на коленях Кикуно или висел на руках у Хиро. Свое собственное изображение Масафуми почему-то не жаловал, а вот любительские снимки из поры «до…» держал даже в лаборатории. Он не желал забывать, и Хиро был ему за это признателен.
- Кофе? Может быть, позже, - натянуто улыбнулся японец. Сейчас его очередь нажать на курок, если даже стрелять придется наугад. – Кажется, у брата когда-то работал заместитель с подобным именем, но он вышел на пенсию.
- Тогда отдых пошел ему на пользу, - без тени насмешки ответил собеседник. – Тидзуру-сан описывает его как юнца лет шестнадцати, со светлыми волосами и глазами. Доктор Такатори растерялся, когда увидел его, назвал по имени и пропустил удар… Если бы Масафуми-сан не старался замять дело с первым нападением на лабораторию, мы бы давно имели на руках фотороботы убийц. С другой стороны, его сложно осуждать за нежелание предать огласке исследования… Но сейчас имея на руках описания нападавших…
- Не может быть! - слишком резко ответил растерявшийся Такатори. Он возражал не Кроуфорду, а лавине обрушившихся на него противоречивых версий. Мамору потерял память… Мамору попал в банду, которая принуждает его… Кто-то специально похитил мальчика, чтобы воспитать из него убийцу… Очень тонкая месть. Очень изысканная. Нужно сильно ненавидеть семью Такатори, чтобы додуматься до такого.
- Почему бы нет? - словно подтвердил чужие мысли Кроуфорд, прихлебывая кофе. – Мне уже встречались похожие случаи, где полиция оказывалась бессильна, расследуя убийства. В большинстве случаев наемники избегают огнестрельного оружия. Удушение. Арбалетные болты. Рубленые раны - похожие остаются от удара катаной… Это еще гуманно, по сравнению с тем, что кто-то будто когтями вспарывает жертвам животы. Я бы назвал это показательными смертями.
От его равнодушно-профессионального тона холодок по коже побежал бы у кого угодно.
Заколот.
Задушен.
Застрелен.
Причины смерти неизвестны
Длинный список имен, его тайная коллекция смертей, которая потихоньку разрасталась, притягивая к себе все новые и новые фамилии. Просто знакомые; деловые партнеры, которые были хорошими приятелями или даже не знали друг друга; маленький стукач из самых низов и политический оппонент, вдруг решивший поменять взгляды; якудза средней руки, о котором как-то вскользь упоминал отец, и его же старый друг, не так давно застреленный в собственном парке… Смерть словно забавлялась, наугад выхватывая кого-то из окружения Такатори, и Хирофуми знал, что однажды и он привлечет ее скучающий, безжалостный взгляд. Только и разницы, что некому будет внести его имя в список.

- Полагаю, что дело серьезнее, чем кажется на первый взгляд, - американец задумчиво переплел пальцы. Хлопки выстрелов еще звучали в ушах, но негласная борьба за приз завершилась. Как и тогда, оценить результаты стрелки посчитали ниже своего достоинства. - Вам тоже нужно быть осторожнее, Хирофуми-сан. Ваш отец очень ценит вас…
Последнее замечание заставило наследника дернуться, как от удара. Да что он знает, этот гайдзин?! Обида, а не радость, заставила сжать кулаки под столом. Но Кроуфорд продолжал без всякого напряжения, с доброжелательным пониманием смотреть ему в лицо. Задумчивый, серьезный, и в тоже время раскованный, энергичный, - хороший партнер для бесед и спарринга. Хирофуми понимал, почему отец выбрал его. Но понимал ли сам отец?
Удобно иметь рядом телохранителя, лишенного чисто японских предрассудков, и в то же время умеющего быть незаметным и незаменимым. А что глаза у него с золотистыми искорками, совсем не европеидного разреза – так великая американская нация переплавила в себе все расы и многие народности.
Еще один звонок. Аой Тидзуру. Как в полусне Хирофуми поднес к уху трубку.
- Такатори-сан, я забыла сказать, что Масафуми поручил мне выполнить вашу просьбу по проверке генетических данных. Материалы у меня на руках, вам все еще нужен отчет?
Кроуфорд коротко поклонился, прощаясь, и покинул кафе.
- Такатори-сан? Почему вы молчите?
- Госпожа Тидзуру, - через силу, - расскажите мне о том, кого мой брат назвал Мамору…
Робкая, пугливая надежда, готовая в любой момент упорхнуть, как бабочка...

Бабочка. Чио-чио. Фарфарелло.
Вряд ли Хирофуми обратил бы внимание на внешность американца, - строгий этикет запрещал оскорблять собеседника слишком пристальным взглядом. Первым бросил нечаянный намек - легко, как камушек в пропасть – Фарфарелло, сам не похожий ни на кого другого.

Седой одноглазый юноша, экзотичный даже для гайдзина... Хирофуми любил четкость и определенность во всем – но даже он затруднялся подобрать ярлык для этого наемника. Фарфарелло. «Мотылек». Чио-чио... Варвар.
Но когда ирландца отправили отрабатывать свой хлеб, сопровождая наследника на важных переговорах, выяснилось, что полет Чио-чио непредсказуем. И для Хирофуми новый телохранитель был скорее помехой, чем суровой необходимостью: слишком уж изувеченный гайдзин выделялся на фоне безликих сопровождающих, и тем самым привлекал ненужное внимание.

А в тот день переговоры о поставках оружия оказались весьма напряженными. И вдобавок у Такатори-младшего стремительно падало давление, заставляя мысленно молить о смерти – быстрой и безболезненной. Поддерживало только осознание того, как отец... расстроится... если старший сын подведет его в этом деликатном деле. Но самое страшное случилось под вечер, в перерыве, когда пришлось подняться из-за длинного стола и непринужденно общаться с неуступчивыми партнерами. Фарфоровая чашка мелко задрожала в руке, и в какое-то мгновение мир вокруг стал слишком легким, дымчатым... но длилось приятное чувство меньше секунды. Неведомо как оказавшийся рядом гайдзин подхватил начавшего терять сознание Такатори под локоть и, решительно забрав горячий кофе, опрокинул чашку на близстоящий бонсай - нежнейшее персиковое деревце в цвету. Вопиющее варварство и ужасающий моветон. Стоило прийти в себя, чтобы оценить эффект этого непринужденного жеста.
Неодобрительные взгляды хозяев взбодрили, и хотя переговоры все равно пришлось отложить, самочувствие заметно улучшилось. В основном из-за злости на себя и тупого охранника, который сейчас с непонимающим видом плелся сзади. Бессрочный отпуск был бы самым гуманным наказанием для подсунутого Кроуфордом одноглазого паршивца. Реальной же кары уставший извиняться Хирофуми продумать не успел. Потому что на стоянке возле его машины возились три незнакомца, и даже при виде хозяина автомобиля они вовсе не поспешили убраться. Лишь один из них тяжело усмехнулся, глядя на то, как очкарик в деловом костюме инстинктивно прижал к себе кейс…

- Я поеду к тебе, - неожиданно заявил Фарфарелло, усаживаясь в машину. Лучшего момента, чтобы воспользоваться растерянностью Такатори-младшего, впечатленного скоростью и безжалостностью телохранителя, было не найти. У двоих, судя по всему, были сломаны руки, третий остался лежать с собственным ножом в горле. Хирофуми решил не спорить, тем более что защитнику тоже досталось.
...Он редко принимал гостей, особенно таких, что бесшумной походкой убийцы бродят вдоль книжных полок, присаживаются, рассматривая диски; без спросу распахивают окно, позволяя неясному ночному гулу опрокинуть строгую тишину квартиры... Хозяин дома готовил чай, не понимая, что происходит, и как теперь выставить бесцеремонного ирландца вон. Благодарность за спасенный от хулиганов кейс явно выходила за рамки приличий. Тем более что гость поставил «Полет валькирий» Вагнера на полную мощность, чтобы слышать музыку и в ванной при бегущей воде.
Они столкнулись в коридоре, когда Хиро нес поднос в гостиную, а гайдзин как раз закончил с гигиеной. От голого торса было трудно отвести взгляд: многочисленные шрамы змеились на нем, переплетались, уродуя белоснежную кожу. Словно безжалостное зверье долго забавлялось с человеческим детенышем, инициируя его в демоны.
- Сколько тебе лет? – невпопад спросил Хирофуми по-английски; он уже понял, что с языком cтраны Восходящего Солнца у нового телохранителя неважно.
- Двадцать, - обрадовано ответил седой мальчик на привычном ему языке. – Здесь есть поблизости еще один бонсай? Я хочу поцеловать тебя, а чай мешает.
Хозяин дома не стремился к столь предсказуемому развитию событий, но и не уклонялся от пухлых, красиво очерченных губ.
Подчиняться всегда просто.
Подчиняться всегда больно.
Взбудораженный Фарфарелло действовал с нетерпением ребенка, заполучившего новую игрушку, и с неопытностью юнца, не так часто занимавшегося любовью. Он был настойчив, даже когда Хирофуми, стеснявшийся своего тела, не позволял снять рубашку. Темные лиловые синяки на плечах японца привели его в восторг.
- Бита? – попытался угадать Чио-чио, неосторожно проводя пальцем по болезненным отметинам. Отрицательный ответ не остановил увлекательную игру.
- Тебя наказывают. Счастливчик. Однажды я тоже заставлю Его признать себя… - невнятный шепот вперемешку с поцелуями.
Юный гайдзин не был ни особо нежным, ни изобретательным. Почти как смерть, которая не спрашивает и не ждет, а берет вас как есть, не интересуясь, насколько вы готовы принять ее. Когда же опустошенность мыслей и чувств сменилась усталым облегчением от того, что все закончилось, Хирофуми невольно вздрогнул – так крепко обнял его Фафарелло, не желая расставаться, согревая, стараясь быть ближе.
- Ты, - сонно сказал Чио-чио, - похож на Брэда. Немного.

Бывало, они не перекидывались ни словом, ни взглядом целыми неделями. А иногда скучающий ирландец, не предупреждая о своем появлении, появлялся поздно вечером в офисе, и сгребал бумаги со стола, требуя внимания. Это нравилось.
Как и редкие ленивые выходные, когда они вдвоем просто валялись на полу возле распахнутого окна – обсуждая хитросплетения конфуцианской морали или не разговаривая; расставляли фигуры для го, чтобы, не завершив партию, снова задремать на солнце; думали о своем, не мешая и не спрашивая ни о чем.
Наблюдая за тем, как Чио-чио шуршит страницами красивейшего издания о ритуалах погребений (мелованная бумага, цветные иллюстрации и фотографии), Хирофуми признавался себе, что нуждается в мальчике-гайдзине больше, чем тот в японце. Это было очевидно. И немного обидно.

Но самыми любимыми оставались минуты, когда, почти засыпая, Хирофуми водил пальцами по шершавым рубцам, складывающимся в бесконечное путешествие.
- Амстердам, - говорил Фарфарелло, стоило прикоснуться к длинному, неровному шраму на бедре. Хиро тоже бывал в веселом городе.
- Нью-Йорк, - три крошечных рубца на плече, что-то вроде укуса.
- Мадрид, - удар в спину... после такого обычно не выживают.
- Брисбен, - это ожог, похожий на раскинувшую крылья птицу.
Бесконечные линии складывались в карту мира, только вместо достопримечательностей, парков, музеев, беспечного смеха и фотографий на память – кровь, бинты, грязь, чужая блевотина, бинты, бинты, седативы, недовольный голос Кроуфорда. Чужая ночная жизнь, которой Хирофуми никогда не видел. Нет, почему же, видел. Он делал то же самое, что и ирландец: убирал препятствия на пути к цели, только его работа имела видимость респектабельности. То же самое, что и у ирландца: возможность жить, как хочется, таяла стремительнее шагреневой кожи. Просто жить…
Однажды он уйдет, с тоской подумал Хирофуми. Исчезнет так же внезапно, как и появился. Я буду рад, потому что его хозяин-американец больше не встанет между мной и отцом. Кто-то другой увидит шрамы Чио-чио, восхитится, дотронется. А демон ответит равнодушно и привычно:
- Нью-Орлеан… Дюссельдорф…
Дотянувшись до лежащих на полу брюк, Фарфарелло вытянул из потайного кармана клинок, и вложил в послушные холодные пальцы японца. Медленно-медленно и очень четко протянулась линия по коже. Первые капли крови, и новый маршрут. Закончив, ирландец со странным обещанием в голосе сказал:
- Токио...

Как взгляд убийцы, пронзителен
Лунный луч.
Тени крадутся.

tbc

@темы: WKF3, 1й сезон, редкие пары/персонажи, яой

---

"Отталкивая меня", переводчик: Котёнок, для: hamzee

[Котенок_]

Оригинальное название: Pushing Me Away
Автор: Speare
Переводчик: Котёнок
Бета: Этаниэл Кроу, Эльвира
Оригинал: http://einestages.com/speare.html
Рейтинг: PG (авторский)
Жанр: songfic, ust
Пейринг: Кроуфорд/Шульдих
Предупреждение: яой, POV Шульдиха
Разрешение: Автору дважды отправлялось письмо с просьбой о размещении перевода.
Права: Все герои принадлежат их создателям;
Комментарии: Текст, заключённый в /…/ и выделенный курсивом - слова из песни “Pushing me away” группы Linkin Park
Текст, выделенный жирным шрифтом – мысленные размышления Шульдиха.
Размещение на БКпР: ДА
Переведено по заявке hamzee
- Кроуфорд/Шульдих
- Шульдих/Ёджи
- Джен - Кроуфорд, Шульдих, Хидака - лучше всего Пост-глюэн.
- Предпочтительнее всё-таки первая пара. Для всего "хочу" - не мпрег, не зоо-, некро- и педофилия, можно любовные треугольники, но ни в коем случае не тройнички. Хорошо бы невысокий рейтинг, а в идеале - преслэш. Ну или ust. Но не обязательно.
Переводной или авторский фик - не имеет значения.
************************************************************************

В глубине души я – мазохист. Сколь сильно я наслаждаюсь болью других – особенно, если они страдают по моей вине, – я, кажется, получаю удовольствие и от собственной боли. Как ещё можно объяснить то, что я только что сделал? Или то, что собираюсь сделать сейчас?

Волна сомнений захлёстывает меня, и я замираю перед дверью в его кабинет. Моя рука лениво лежит на дверной ручке. Чего я добиваюсь? Какую реакцию я жду от него? И отреагирует ли он вообще? На этот раз я жалею, что вместо своего проклятого дара, называемого телепатией, не обладаю способностью видеть будущее. Лёгким усилием я прогоняю прочь свою неуверенность, вызывая обычную наглость, которой я славлюсь, и, наконец, поворачиваю ручку.

/Я солгал тебе
Так же, как и всегда /

С беспечным видом я вхожу в комнату и закрываю за собой дверь. Он даже не поднимает головы, весь погружённый в работу, не показывая раздражения из-за моего вторжения – ведь я вошёл не постучав. Удивлён ли я этим? Не знаю. В конце концов, Кроуфорд – Оракул, и его почти никогда ничего не беспокоит. Но хотя бы однажды, всего лишь раз, я хочу, чтобы он заметил меня, хочу застать его врасплох. Вместо этого меня игнорируют, занимаясь своими документами. Очевидно, ему более интересны они, чем то, что могу сказать я. Задевает ли это? Вероятно…. конечно, да.
- Что на этот раз, Шульдих? - смирившись с моим присутствием, спрашивает он. Его ручка свирепо царапает бумагу.
Его равнодушие не беспокоит меня. По крайней мере, я так думаю. Затаив дыхание, я небрежно подхожу прямо к столу, и молча стою там до тех пор, пока давящая тишина не вынуждает Кроуфорда посмотреть на меня – уставившегося на него с самодовольным видом. Мне нравится смотреть на Брэда ТАК.

Замечая открытое письмо, небрежно лежащее на столе, я решаю поиграть с ним, точно зная, что испытываю его терпение. С довольным видом я бросаю бумагу обратно. Он это игнорирует, продолжая пристально смотреть на меня с выражением одолжения на лице. Я сдерживаю вздох и решаю, что тянул уже достаточно долго.

/Я в последний раз фальшиво улыбнусь,
Ради того, чтобы быть с тобой /

- Я разбил твою машину, Кроуфорд, - я дарю ему свою самую проказливую улыбку. Разве кто-либо способен злиться на меня, когда видит на моём лице такое выражение? - Это случилось, когда я собирался выполнить твоё поручение.

- Сколько? - его голос звучит вежливо и холодно, в то время как взгляд снова возвращается к работе. Моя улыбка становится немного неуверенней, когда я снова пытаюсь привлечь его внимание.
- Ну, это был несчастный случай. Я…
- Сколько, Шульдих? - он повторяется, словно пытаясь получить ответ у ребёнка.

‘Посмотри на меня’ Я так хочу сказать ему это, впившись взглядом в его растерянное лицо. ‘Обрати на меня внимание… увидь меня…’

Но он продолжает работать, как будто бы я какая-то помеха, отнимающая время и терпение, обязанная исчезнуть.

‘У меня для тебя есть новости, Брэд Кроуфорд. Всё не так просто.’

- Не знаю, - отвечаю я.

Я хочу вывести его из себя. Хочу услышать, как он кричит на меня, узнав, что я разбил его любимый чёрный бумер. Дьявол, он слишком спокоен, только немного морщится.

Я открываю рот. Мои ехидные комментарии готовы и ждут, когда Брэд снова посмотрит на меня. Я чувствую холод под этим спокойным пристальным взглядом, надеясь хоть на какое-либо малейшее проявление эмоций, но ожидание слишком затянулось.

- Если ты сказал всё, что хотел, можешь идти, Шульдих.
Он просто равнодушно отсылает меня.

‘Отлично!’ кричу я мысленно, борясь с потребностью разгромить комнату подобно обиженному ребёнку. Почему я позволяю ему делать это со мной? И даже следую его приказам?

«Я скажу тебе, почему, - шепчет тихий голос внутри меня. - Потому что тебе это нравится. Потому что он единственный, кому ты позволяешь всегда так с собой разговаривать».

Да пошёл ты! Я ненавижу его. И по дороге в свою комнату я думаю, о том, как сильно я зол.
- Сколько, Шульдих? - пищу я, подражая его предположительно высокомерную позу. Я наконец-то дошёл до своей комнаты и, зайдя внутрь, хлопнул дверью. Громкое эхо отразилось от стен нашего жилища.

- Если ты сказал всё, что хотел, можешь идти… - словно эхо вторю я монотонным голосом. Моё лицо исказила нелепая пародия заносчивого американца.

/Всё разваливается на части –
Даже люди, которые никогда не хмурятся,
В конце концов, сломаются /

Дико оглядывая комнату, я бросился к тумбочке. Я дёргал стоящую на ней лампу до тех пор, пока не вырвал шнур из сети, после чего импульсивно швырнул её через всю комнату. Утоляющий жажду звук бьющегося стекла прозвучал музыкой для моих ушей.

Я – ничто для него.
Я бросил стул.
Чёрт, я не заслуживаю его внимания.
Я швыряю книги.
Что я должен сделать, чтобы он «увидел меня»?

Я слегка ударил стоящую рядом мебель и продолжил крушение собственной обители. Да, я темпераментный, и да, я подвержен вспышкам гнева, но, кажется, я не могу себя контролировать. Притворяться так дьявольски тяжело. Поддерживать эту пустую маску так трудно. Вести себя так, будто всё хорошо, и быть отвергнутым снова и снова.


/Жертва скрыта во лжи /

Почему я беспокоюсь? Я мог бы найти кого-нибудь более подходящего … чем он. Если бы захотел, я бы мог соблазнить кого-нибудь – мужчину или женщину, мне всё равно. С моим шармом и обаянием это было бы очень просто.

И если бы я так поступил, обратил бы он на это внимание? Стал бы беспокоиться?

Вероятнее всего – нет.

/Всё заканчивается.
Наблюдая за тем, как всё развивается,
Ты скоро осознаешь, как несвоевременно наше расставание /

Я оглядываю комнату и вижу только разбитое стекло, мятую одежду и опрокинутую мебель, окружающие меня в этом море хаоса. Удручённо вздохнув, пячусь назад, пока не чувствую за спиной стену, и уныло соскальзываю по ней.
Вся моя прошлая жизнь пропитана его присутствием, его влиянием. Моя будущая жизнь полна неизвестности и сомнений, но в ней есть шанс освободиться от него. Смогу ли я сделать это? Оставить всё позади? Оставить его и попробовать, хотя бы на короткое время, вкус свободы? Хватит ли у меня сил?

Меня разбирает смех от того, что я предположил такую возможность. Я? Сильный? Скорее ад замёрзнет, чем я сделаю это. Несмотря на то, что я говорил о своем умении легко притворяться, я – человек, идущий на поводу у своих желаний. Просить меня отказаться от своего эгоизма – бесполезно. Я не могу уйти. Я не настолько силён.

/Жертва никогда не знает,
Почему я никогда не уходил
Почему я вступил на этот путь /

«Ведёшь себя как подросток». Чистый ментальный голос отрезвляет меня, возвращая к действительности. Его безэмоциональный тон не задевает меня – или, по крайней мере, не должен задевать.

«Но я всегда веду себя так! Ты должен об этом знать, Кроуфорд!» Я проецирую в свой телепатический голос лёгкость, отвечая ему. И всё же я чувствую неосязаемую тяжесть, без которой мне было бы гораздо легче.

/Сейчас я понимаю, что твоё испытание
отталкивает меня/

Оттолкни меня, Кроуфорд. Покажи мне свою мерзкую беспристрастность, и ты увидишь, как мне это безразлично. Я могу притворяться лучше всех, и, в конце концов, я выиграю. Ты увидишь это.

************************

Сегодняшняя миссия проста и обычна настолько, что я откровенно скучал, слушая технические подробности, неоднократно вдалбливаемые мне Кроуфордом. Я подавил зевок, когда он повторил наше местоположение в очередной раз: он и Наги украдут промышленные секреты, пока Фарфарелло и я будем придерживать Вайс. При упоминании котят я чувствую лёгкий интерес.
- Понял, Шульдих? - Кроуфорд повторил вопрос, вероятно, введённый в заблуждение выражением скуки на моём лице.

- Да, да… - успокаиваюсь. Всё что угодно, лишь бы сделать его счастливым.

/Я пытался, как и ты,
Выполняя все твои желания/

Он никогда дважды не повторял инструкции Фарфарелло, так почему я? В конце концов, ирландец – псих. Но с другой стороны, беловолосый Шварц никогда не притворялся, никогда не играл… он, вероятно, наиболее искренний из всех нас.

Я смотрел, как Кроуфорд и Наги уходят. Мои глаза следили за этим со скрытой смесью ненависти и желания.

/В последний раз
Я беру вину на себя, ради того чтобы быть с тобой /

Фарфарелло и я задерживаемся в вестибюле здания. Он терпеливо играет со своими ножами во тьме помещения, кое-где прорезаемое потоками лунного света. Я энергичными шагами измеряю мраморный пол. Беспокоюсь, и сам не знаю почему. Полагаю, такова моя натура. Я никогда не успокаиваюсь и всегда импульсивен.
Вскоре я ощущаю вспышку тревоги, предупреждающую меня о присутствии других людей. Я мысленно сканирую помещение и наталкиваюсь на сосредоточенные мысли Хидаки и похожие на сталь - аловолосого Вайс. Отсутствие двоих других меня не волнует.

Мои губы сложились в привычную ухмылку, которую я выбрал, чтобы вступить в бой с Айей, оставив Фарфарелло забавляться с Кеном. Я легко уворачиваюсь от смертельного удара его меча, и, забавляясь, смотрю на поглощённое сражением лицо Фудзимии. Я собираюсь с ним немного поиграть. Решение принято в тот момент, когда он пытается пронзить катаной мою грудь. Я грациозно отступаю в сторону, уклоняясь от его атаки и мягко ласкаю его мысли шёлковыми нитями тонкой паутины. Он почти непроницаем, как и Кроуфорд. Именно по этой причине я так люблю играть с ним.

Из четырёх парней, которые являются копией Шварц, мне больше всего нравится их лидер. Его холодность и серьёзность так сильно напоминают мне американца. Я могу насмехаться и дразнить его, радуясь более высокому шансу получения какой-либо реакции.

Я едва не смеюсь, когда он нападает на меня. Его хорошо сбалансированный меч наносит удар. Я ловко уворачиваюсь и быстро обхватываю его горло руками.

Он замирает, когда я начинаю душить его. Мои глаза светятся удовольствием от его ошеломлённого вида. Чувствуя, что Фарфарелло справился с другим, я решаю ещё немного позабавиться. Бережно, чтобы не лишить возможности дышать, я толкаю его назад до тех пор, пока его голова с глухим звуком не ударяется о стену.

Лунный свет, льющийся через большое панельное окно, подчёркивает гладкость его алебастровой кожи и контрастирует с двумя драгоценными камнями, сияющими фиолетовым огнём. Интересно, знает ли он о своей красоте?

«Ты знаешь о том, что красив?» - мысленно шепчу я в его голове.

Он смотрит на меня с пустым и непримиримым выражением. Только чуть прищурившиеся глаза показали, что он слышал мой комментарий. Холодный, непробиваемый, неприкасаемый… так похожий на Кроуфорда.

/Всё разваливается на части
Даже люди, которые никогда не хмурятся,
В конце концов, сломаются /

Прежде чем я смог остановить себя, я наклоняюсь вперёд и целую его, умело соблазняя тёплую плоть под моими губами нежными, опытными движениями. Он пытается оттолкнуть меня. Тело Айи борется со мной, меч гремит по стене, но я крепко сжимаю его горло и сильнее погружаю свой язык в его рот.
Я знаю, что он сражается за воздух, но не собираюсь торопиться. Медленно пробуя его сладость, я с садистским удовольствием, испугавшим даже меня самого, наслаждаюсь дискомфортом и задыхающимся хрипом Фудзимии.

/Жертва скрыта во лжи /

«Шульдих, мы уходим!» - серьёзный голос Кроуфорда пронзил мои мысли и выбросил в действительность. Отвлёкшись, я ослабил хватку, и мой пленник инстинктивно почувствовал, что я открылся.

Двигаясь с невероятной плавностью, он ухитрился броситься на меня прежде, чем я смог отреагировать. Я быстро пришёл в себя, но не достаточно, чтобы уклониться от смертельного острия меча, которое почти незаметно подлетело ко мне.

/Всё заканчивается.
Наблюдая за тем, как всё развивается,
Ты скоро осознаешь, как несвоевременно наше расставание /

Только хорошо отточенные рефлексы спасли меня от возможного удара в сердце. Вместо этого я почувствовал холод металла, глубоко проникающего в моё плечо и вызывающего ослепляющую волну белого жара, проходящую через всё моё тело. «Кроуфорд!» - я пронзительно закричал в его мыслях. Не уверен, почему в момент отчаяния я позвал именно Брэда, но надеюсь, что мой тон приведёт его сюда.

Я смотрю на своего противника. Его лицо – непрошибаемая маска, за исключением припухших от поцелуя губ. Я чувственно улыбаюсь ему, игнорируя меч в своём плече.

- Тебе понравилось это так же сильно, как и мне? - хрипло шепчу я, и на это мгновение, мы останавливаемся, замерев, словно мраморные статуэтки, увековеченные в потоках времени.
Затем с отвратительным звуком он начал медленно вытаскивать свой меч из кровавых ножен.

Чёрт, это больно!

Если бы я не знал его лучше, я бы сказал, что в какой-то степени он тоже садист. Потребовалась вся моя сила, чтобы совладать с головокружением и остаться на ногах.

Когда я пытаюсь отшатнуться от его меча, в просторном вестибюле эхом раздаётся выстрел. Я вижу алую голову, уклоняющуюся от пули. Быстро просканировав окружающую меня тьму, мои глаза замечают металлический отблеск пистолета в дальнем углу. Странная смесь облегчения и смятения наполняет меня. По-видимому, Айя тоже видит Кроуфорда. Я слышу его проклятья, бросаемые в сторону американца. Осознав своё невыгодное положение, лидер Вайс мудро решает отступить. Ему вслед раздались ещё два выстрела.

Прежде чем я понял это, Кроуфорд был уже рядом со мной и убирал пистолет в кобуру. Он схватил меня за здоровую руку и направился к выходу. Раздражение выдавали только движения Брэда, но не лицо. Его руки жгли меня. Я чувствовал сильное возбуждение от этих прикосновений. Более острое, чем боль, которую излучало моё плечо.

/Жертва никогда не знает,
Почему я никогда не уходил,
Почему я вступил на этот путь /

- Почему так грубо, Кроуфорд? - небрежно спрашиваю я. Он освобождает меня, и я почти сожалею о сказанных словах. Он быстро оборачивается и пристально смотрит на меня с мрачной напряжённостью, заставляя меня почувствовать себя провинившимся школьником.

- Это была лёгкая миссия, Шульдих. Ты даже не смог следовать простым инструкциям, - его слова не наполнены яростью или разочарованием, как я надеялся, в них только лёгкий намёк на раздражение. Интересно, что заставит его разозлиться на меня?

Неожиданная мысль пришла ко мне в голову и я, честно посмотрев на него, сказал:
- Но я так хорошо развлёкся. Знаешь, я поцеловал его, представляя, что он – это ты.

На несколько секунд повисла ошеломляющая тишина, после чего он ударил меня по лицу. От удара моя голова дёрнулась и я почувствовал медный привкус крови во рту. Я повернулся к нему. Мои глаза сияли удовольствием, а губы медленно сложились в злую кровавую улыбку. Щёку жгла боль, превосходящая медленно просачивающуюся боль от раненого плеча. Боль, медленная, как расставание любовников при поцелуе, боль, граничащая с чистым удовольствием.

Всё же в то короткое мгновение, после того как я сказал ТЕ слова, я УВИДЕЛ. Я увидел настоящий страх в его глазах, прежде чем его ледяная маска снова вернулась на своё место. Я увидел, что за его обычной невозмутимостью скрывается что-то незнакомое и чужое. Но очень важное. Я увидел, что он заметил меня, как бы коротко ни было это мгновение.

/Сейчас я понимаю, что твоё испытание отталкивает меня/

Прежде чем отвернуться и выйти, он посмотрел на меня долгим бесстрастным взглядом. Удовлетворённая улыбка, приклеившаяся к моему лицу, исчезает, когда он снова отталкивает меня. Подобно кораблю, слепо бьющемуся против шторма, я заставляю свои ноги двигаться и следую за ним. Холодный ночной воздух ласкает мою разгорячённую кожу. Тогда и там я с пугающей ясностью осознал, что я всегда буду следовать за ним, и неважно, зачем. Он – мой… моё разрушение, моё падение, моё уничтожение…и я никогда не смогу расстаться ни с чем из этого. Я живу ради того дня, когда он выйдет из себя и действительно «увидит» меня через мою собственную маску.

До тех пор я буду получать удовольствие от этого равнодушия, этих отказов… этой боли. Я ускоряю шаги, увидев его удаляющуюся фигуру, и посмеиваюсь над собственной глупостью и тёмной преданностью. У меня есть одна маленькая извращённая мысль… разве я не говорил раньше, что в глубине души я – мазохист?


Конец

@темы: WKF3, 1й сезон, перевод, Кроуфорд/Шульдих, яой, Шварц

---

"Gossamer", переводчик: itildin, переведено для Dako Serebro

[itildin]

Название: Gossamer
Автор: Mami-san
Переводчик: itildin
Бета: Кей, hamzee
Пары: Кроуфорд\Фарфарелло, Кроуфорд\Шульдих
Рейтинг: PG-13
Жанр: drama\angst
Предупреждение: dark, перевод вольный
Дисклэймер: все, что принадлежит правообладателям, принадлежит правообладателям
Разрешение на перевод: получено


Для Dako Serebro, по заявке:
«Авторский или перевод. Можно мини. Пейринг любой (основные персонажи, два любимых Ая/Йоджи и Кроуфорд/Шульдих, но и от интересного, вроде Фарфарелло/Оми точно не откажусь), но можно редкий. Kapitel, OVA, Gluhen, пост-Gluhen. Рейтинг любой. Не стёб и не флаф. Можно агнст».


Пролог


Умрешь ли ты за любимого?
Или убьешь того, кто его отнял?
Разрушить дружбу. Разрушить команду. Всего-то и требуется - взгляд, прикосновение и осознание того, что некоторым вещам просто нет места в этом мире.
Помню только наши руки – пистолет в моей, чужие пальцы на запястье, острое лезвие грозит шее. Тяжелый ненавидящий взгляд давит на затылок, а в карих глазах передо мной стынет безразличие.
- Брось пистолет, - голос дрожит от ярости, слова сочатся угрозой. Последнее предупреждение? Ложь. Я успею нажать на курок до того, как стилет вспорет мне горло, и буду вполне доволен результатом. Он знает это. Они оба. А я знаю, что, как только опущу пистолет, для меня все будет кончено. Я зашел слишком далеко, и обратного пути нет.
Всего лишь два месяца назад мы спокойно сидели и разговаривали, а теперь?.. Я знаю, я помню день, ставший концом Шварц, но не виню Наги за то, что тогда случилось. Не оплати он собственной жизнью наше спасение, мы бы никогда не начали задумываться над тем, как легко умереть. В глубине души я прекрасно понимаю – если бы не Наги, смерть была бы неминуема, и, наверно, стоит поблагодарить его за такую жертву, за то, что защитил нас при падении в море. Но в это мгновение, находясь между Кроуфордом и Фарфарелло, я чувствую к мальчишке лишь отвращение. Конечно, он не желал ничего подобного, но так уж получилось.
- Брось пистолет, - повторяет ирландец.
Не могу сдержать улыбку.
- Нет.
Я был прав. Хм, не хочешь рисковать? До чего предсказуемо – боишься потерять то, что стало смыслом жизни? Как бога. Как того, кто сейчас передо мной.
Меня устроит все, что будет после выстрела. Фарфарелло – нет. Значит, я уже победил, в любом случае. И получу того, кто мне нужен, или умру. Кому ты позволишь проиграть – только себе, нам обоим? Выбор за тобой, а он – в любом случае не выиграет. Что ж, посмотрим, насколько он важен тебе. Посмотрим, позволишь ли ты выжить ему сегодня.
Я жду.

+ комментарии

@темы: WKF3, перевод, Кроуфорд/Шульдих, яой, Шварц

---

Название: Маленькая хитрость; Автор: Fallen Star; Для: daana

[Fallen-star]

В рамках свободного участия.

Что-то уважаемые авторы затихарились... Скучно.
Дайте напакостю =)

Название: Маленькая хитрость
Автор: Fallen Star
Бета: Nemo, 1978jul04
Пейринг: Хлоэ/Ран
Жанр: эм. Джен с сопливой философией =)
Рейтинг: G
Disclaimer: Герои не мои. Я просто разместила фик =)

Для: daana, которая, помимо всего прочего, желала:
Сайд Б - Ран/Хлоэ или Ран/Кен, рейтинг не выше PG-13, в крайнем случае R (это если убийства).

Общие ограничения (лучше повторить еще раз, чем потом плакать и давиться) - не флафф, не фанон, не яой (кроме заявки по Сайд Б). Чем ближе к канону, тем лучше - но в крайнем случае можно и AU. А вот OOC не надо.

От автора: Ага, это драббл. Я знаю что Вы его не просили =)

Мы все носим маски.
Потому что боимся показать свое истинное я.
Потому что не хотим быть теми, кто мы есть.
Потому что не знаем, кто мы на самом деле. Но знаем, кем хотим быть.
Просто потому что иначе мы не умеем жить.
Маски бывают разными. Смеющиеся. Грустные. Страшные. Непроницаемые.
Все носят их по-разному.
Кто-то надевает на выход и снимает, перешагнув порог дома.
Кто-то снимает лишь наедине с собой.
Кто-то не снимает никогда.
Кто-то не умеет носить и постоянно роняет.

Хлоэ сидит, опираясь рукой о подбородок. Зажатая между пальцами роза касается губ.
- Не делай такое серьезное лицо, самурай, - говорит он Ае, составляющему икебану.
Тот не отвечает. Тогда Хлоэ поднимается, подходит к нему и касается лица, аккуратно проводит пальцем по щеке.
- Интересно, кто скрывается за твоей маской?
Ая отстраняется, и, наконец, отвечает:
- А за твоей?
Хлоэ усмехается.
- С чего ты взял, что я ношу маску? Я рассказываю о своем прошлом, и готов рассказать ещё. Ты – нет.
Рассказывать не всю правду, это ведь не то же самое, что лгать, верно?
- Твоя маска слетает при каждом резком движении, - в голосе Аи слышна насмешка.
Хлоэ возвращает розу к лицу, вдыхает несуществующий аромат.
- А ты никогда не думал, что я специально приоткрываю свое истинное лицо?
- Зачем?
Хлоэ пытается вновь дотронуться до него.
- Имеющий уши да услышит. Имеющий глаза да увидит.
На этот раз Ая не позволяет коснуться себя.
Хлоэ улыбается.


Ты достаточно умен, чтобы увидеть ее, Ая. Но ты никогда не поймешь, в чем же суть. Под одной маской – другая. Которую ты никогда не разглядишь. Просто не догадаешься, что она там есть.

Мне все носим маски.
Но, может быть, та, которую никогда не снимаешь, уже стала лицом?..

@темы: side b, WKF3, Ая/Хлоэ, джен, свободное участие

---

"Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать", автор Neitent, для Itildin

[Neitent]

Автор: Neitent
Название: Раз, два, три, четыре, пять - я иду искать.
Ник автора: Neitent
Бета: kamiori
Категория: Яой
Жанр: Romance
Рейтинг: PG-13
Пары или/и основные персонажи:Айя\Шульдих
Предупреждения: ОЖП (нет-нет, что вы, какая Мери-Сью у слешера? Но некая гетная линия присутствует)
Краткая аннотация: Шульдих играет в куклы.
Размещение на БКпР: да

По заявке Itildin, которая хотела:
Ран\Шульдих,
Рейтинг не выше PG-13
Не юмор, не стеб, не нон-кон, не БДСМ, не Мпрег
Оптимально ангст\романс
Только по Капителю
Без разницы авторский фик или перевод

Кроуфорд\Шульдих
Рейтинг не ниже R
Не юмор, не стеб, не флафф, не БДСМ, не Мпрег
Оптимально драма\экшн
Только по Капителю
Без разницы авторский фик или перевод



Когда-то в одном маленьком немецком городке жил очаровательный рыжий мальчик, любивший (как, впрочем, и почти все мальчишки его возраста) веселые шутки и проказы. А мама мальчика - высокая, красивая женщина - любила своего сына, хотя и не спускала ему с рук зашедшие слишком далеко игры. Кажется, потом у нее нашли рак мозга, и она умерла, когда мальчику было лишь одиннадцать. Кажется, у ребенка не было отца.
А забавы у этого мальчика были порой жестокие, но веселые. Другие дети их любили и гордились дружбой с ним, а вот родители за нее ругали. Отчего-то солнечный жизнерадостный мальчик их пугал.
Все это было не так давно - не больше пятнадцати лет назад - но теперь никто в городе не смог бы вспомнить, даже если бы очень постарался, лица мальчика, и даже знающие все про всех дотошные старушки не сказали бы, где он жил и что с ним потом стало. Те же, кто играл с ним, выросли, и, став взрослыми, поняли: они никогда бы не позволили своим детям играть с солнечным малышом, после ссоры с которым так болела голова.

***

У взрослых тоже есть свои игрушки - кто-то безжалостно убивает время, сутки напролет пропадая в мирах виртуальных подвалов, фронтов и болот, наполненных эльфами, чарами и кровью. Кто-то играет с деньгами, собирая вместо марок разноцветные бумажки с портретами. А кто-то отказался от фарфоровых немецких кукол с бантами, заменив их куда более дорогими и хрупкими игрушками - живыми людьми. Жестокая шутка - заставить человека желать себя, позволить думать, что он желанен.
Делать игрушки из близких людей - вот уж глупость, которой Шульдих никогда бы не совершил. Шварц - паранормы, и считать их куклами было бы... Опасно? Да, безумно опасно. И не только потому, что они не могли стать молчаливыми покорными марионетками, но и потому, что, сумей Шульдих подчинить их себе, сломались бы в миг. И, разбившись, унесли бы с собой хозяина.
Кроуфорд сам не отказался бы поиграть, но - лишь в роли ведущего. Он лидер и, став единожды куклой, не смог бы управлять Шварц. Его чувства было бы безумно интересно попробовать на вкус - если бы это не означало конец команды, конец Шульдиха.
Фарфарелло - нет, далеко не безумец, Шульдих повидал довольно паранормов, которых свел с ума дар. Чувства его были бы подобны пламени - сжигающие дотла, вечные, ждущие палящего ответа, превращающие в пепел. Стоит разбудить эти чувства - и им не будет конца. Они выпьют душу, развеют в прах, и выхода два - умереть или отдать себя Берсерку без остатка.
Наги? Просто, здесь все было бы очень просто. Чуть-чуть доброты, приукрашенной легким шепотом в голове - и одинокий подросток принадлежал бы Шульдиху без остатка, мечтал бы о нем ночами, радуясь каждому взгляду. Что было бы после? Телепату наскучит покорная кукла. Взрыв. Гибель.
Шульдих любил прочные игрушки. Те, в которых можно посеять зерно чувства и умело его вырастить. Поливать, опекать, но и позволять иногда ветру будоражить душу. Если дерево будет расти в оранжерее, его ветви сломаются от собственного веса; если к чувствам не добавить легкую горчинку гнева, ревности, страха, много ли времени понадобится, чтобы к сладости добавилась скука? Главное - знать меру. Сильный ветер вырывает дерево с корнем.

***

В Японии у Шульдиха первое время было достаточно дел, чтобы не вспоминать о забавах. Новая страна, новые люди с совсем иным складом ума, Такатори - их новый босс, восстановление полуразрушенных связей Эсцет и поиск способов укрепить благоденствие властолюбивых старцев.
После появились Вайс, храбрые мальчишки, готовые с нелепым оружием сражаться пусть даже с целой армией врагов. И, хотя сам Шульдих не мог похвастать излишком свободного времени, он все равно изучал их, подмечая малейшие детали поведения. Из таких вот героев выходят отличные куклы.
...Все равно, что поглядывать украдкой на полку, где стоит новая, красиво упакованная игрушка, зная, что еще успеешь наиграться с ней. Правда, только после того, как будут сделаны все уроки.
Он все непременно успеет. Но сначала Шульдих разберется с делами и отточит до совершенства свой японский.


***

Ее он увидел на скамейке в парке, и - очень, очень приятное стечение обстоятельств – у него как раз выдалось несколько свободных дней. Ее мысли были теплыми и пахли цветами. И она была очень красива. Чего еще оставалось желать?
Приручение Вайс казалось делом времени, долгих часов труда. А тем солнечным утром Шульдиху претила кропотливая работа. Она же была рядом, сидела здесь, на скамейке. На ее нежной коже вряд ли были шрамы от пуль и ножей, а на душе - уродливые следы убийств и предательств.
Сначала он подошел к ней как заблудившийся турист - грубая ошибка, скука на ее лице не оставляла сомнений в том, что хоть она и поможет, надежды на знакомство нет.
"Плохо, Шульдих. Теряешь форму. А если так?" - телепат аккуратно заменил воспоминания другими. Теперь он - студент по обмену, решивший познакомиться с одинокой красавицей.
В ее глазах появился легкий интерес. Она согласится представиться, с охотой посидит с ним, но уйдет, так и не дав номера своего телефона. Ей уже не пятнадцать лет, и она знает, чем заканчиваются встречи с веселыми студентами-европейцами.
"Лучше, уже лучше. Еще чуть-чуть", - легкий шум в голове, и в ее глазах появился неподдельный интерес.
"Да, я уже ассистент профессора, приехавшего на конференцию в Японию. И я пробуду здесь не меньше полугода - ведь исследования будут продолжаться".
Она согласилась сходить с ним в кафе неподалеку и выпить чашку кофе - за его счет, "Шварцман-сан" может себе это позволить, исследования профессора Кроуфорда финансируются несколькими международными фондами.
Официант все не подходил, и Шульдих, извинившись, выбежал на улицу - напротив кафе был довольно симпатичный цветочный магазин. Продавец, спортивный парень, быстро и со знанием дела подобрал букет. Отчего-то он показался знакомым, но, может, дело было в том, что для Шульдиха все японцы были пока на одно лицо. И читать мысли, выясняя, кто же это такой, не было времени - куда важнее было успеть добежать до Наоми раньше, чем официант. Иначе девушка будет в неловком положении и очень недовольна, а еще одна коррекция воспоминаний не останется незамеченной.
...Слова лектора Розенкройц до сих пор звучат в памяти:
-Коррекция воспоминаний - это очень тонкая операция, куда более сложная, чем полное разрушение памяти или создание несуществующего. Полностью стереть воспоминания нельзя, остается след, и многократное вмешательство приведет к наложению. Всегда есть вероятность того, что объект сойдет с ума. Запомните, никогда - слышите, никогда, даже в самых опасных ситуациях - не корректируйте сознание более четырех, максимум – пяти раз вне зависимости от вашего уровня и сложившихся обстоятельств. Непредсказуемость реакции...
Непредсказуемость - вот уж действительно верное слово. Когда у Шульдиха было еще очень мало опыта, но уже довольно самоуверенности, ему казалось, что он может куда больше, чем другие телепаты. Самоуверенность - глупейшая из ошибок, и стоила она недешево. Красавица-француженка прыгнула из окна небоскреба – жаль, но ей действительно не следовало знать о Розенкройц и о причинах его частых отлучек, не следовало заглядывать в его ежедневник. Пятая коррекция свела ее с ума. Уравновешенный бельгиец, перспективный сотрудник крупного банка, оказался до конца жизни заперт в комнате с мягкими стенами. Очаровательная датчанка, обладательница слабого телекинетического дара, пыталась его убить...
Это уже потом Шульдих нашел способ спасать таких людей от безумия, способ, вообще-то говоря, малоприятный и, должно быть, запрещенный. А еще до смешного простой: рассказать о коррекции памяти и предъявить подробный отчет об истинном ходе событий и стертой череде воспоминаний.
Только что бы сделали с телепатом, который раскрывает способности паранормов?

***

Часто он врал ей - о заданиях Кроуфорд предупреждал далеко не всегда. И хотя все, что знала девушка о Шульдихе, было красивой сказкой, небольшая ложь заставляла его чувствовать себя неловко. «Теряю форму. Давно ни с кем не играл».
-Наоми, извини, прости меня ради Бога, я действительно не могу. Да... Какой-то оболтус в лаборатории бросил окурок куда не надо... Нет, пожара, к счастью, нет, но, похоже, дорогущему оборудованию конец. Да, конечно. Пока.
Давно он не чувствовал себя так нелепо. Просить прощения у девушки, которую легко мог бы заставить не волноваться о подобных мелочах. "Дорогущее оборудование"? Вот уж глупое оправдание! Господин Такатори настоятельно попросил их команду позаботиться о безопасности одного важного партнера по бизнесу. Глупое, глупое оправдание, совершенно не нужное тому, кто обладает даром телепатии. Шульдих знал это и сам, и вовсе ни к чему было Кроуфорду так улыбаться..

Раз: ненависть.

Разозленный телекинетик или берсерк, одержимый битвой - и врагу не пожелаешь такой встречи. Но во сто крат хуже придется тому, кто попадется на глаза телепату не в духе.
А поводов для плохого настроения у Шульдиха было довольно: неожиданное задание - Брэд не мог упустить шанса подправить материальное положение команды; отсутствие самого пророка - тот, предвидя, очевидно, грязь туннелей, отсиживался дома за отчетом для Эсцет. Да и просто так, без причины, Шульдих последние недели был злым и колючим.
Сердитый Шульдих - это действительно опасное существо, которое лучше обходить за километр, и убийцы, посланные по его душу, должны были понять это сами. До того, как телепат замкнул смертельные клеммы в их голове.
На столь малом расстоянии убивать было совсем не сложно. Но на душе легче не становилось, и виноват, наверное, в этом был весь мир. Хотелось не убивать, а наорать на кого-то, выместить свою злость на первом попавшемся человеке. И очень вовремя с катаной наголо в туннель вбежал один из Вайс, Абиссинец.
...Вбежал, замер, готовый наброситься на телепата в любую секунду. Губы сжаты в тонкую линию, бледное, почти белое лицо - словно маска, а в глазах решимость и неприязнь. Окружен убитыми – пусть и не им - охранниками.
-И тебе привет, белый охотник, - издевательски пропел, нарушая тишину, Шульдих. - Кажется, я тут случайно твою работу сделал, да? Какой ты сердитый!
Медовый, с горчинкой, быстрый, но спокойный ток мыслей вайса забурлил ненавистью, обжег телепата, словно жидкий лед, а ведь тот даже не пытался прочесть Айю. Гневный взгляд, "глаза горят огнем", словно у… Шульдих не мог придумать сравнение. Злой кот? Или пес, может быть, Цербер? Разгневанный бог войны? Абиссинцу шло это выражение лица.
"Красивая игрушка! Хочу!" - решил ребенок в Шульдихе. "Поздно, родной" - отозвался рассудительный взрослый.
И действительно было поздно: "радушное" приветствие и вид убитых Шульдихом охранников оставили в сознании Айи лишь холодный гнев и страх - смесь эмоций, из которых без титанических усилий и бесконечного терпения не вылепишь ничего, кроме мгновенного желания и страсти. Не интересно.
"Один", - привычно отметил Шульдих, тихо шепча:
-Здесь побывал неизвестный тебе маньяк. Все трупы – его работа. Лица ты не видел. А волосы... Пусть будут зеленые. Шварц здесь не было.

Два: пошлость.

Наоми - любимая игрушка. Или, скорее, домашняя кошка, которой без воли хозяина не уйти, но в пределах дома разрешено делать все. Эта кошка прыгала за бантиком, считая его мышью и своей законной добычей. Твердо верила, что Шульдих принадлежит ей в той же мере, что и она ему.
Он ходил с ней в парк по выходным (разумеется, если не было заданий), они бывали в театре и в кино, иногда он засиживался у нее допоздна, сидя рядом с ней на диване и вдыхая запах ее волос. Она не подпускала его к себе ближе. А он не торопил ее: все мысли Шульдиха занимала новая, не подаренная еще игрушка. Но ведь это не означало, что пора выкидывать не столь роскошную, но все еще красивую куклу.
Иногда приходилось драться с Вайс, и в противники Шульдиху доставался Йоджи. Скучно, но убивать друзей Айи - последнее дело. Не потому, что Абиссинец не простит и не забудет (уж на своем-то уровне Шульдих мог об этом позаботиться), а потому, что Айя расстроится, и ледяная стена вокруг него станет прочнее. А еще у телепата была неплохая мысль, как бы заполучить вайса в свои игрушки.
Временем для "операции" был выбран полдень, когда обычная утренняя раздражительность еще не сменилась усталостью конца рабочего дня.
Солнечный день. Солнечное настроение, солнечная улыбка на лице Шульдиха. Чего еще, кроме Айи, желать?
Блестящая новенькая машина вызывающе-алого цвета остановилась напротив цветочного магазина. Три длинных гудка - знак, понятный каждому продавцу.
-Айя, глянь, пожалуйста, кто там! У меня руки заняты, - из глубины здания донесся звонкий крик Оми.
Голос Айи - недовольные интонации, но слов не разобрать, и из магазина вайс вышел сердитый-сердитый; взглядом опытного продавца оглядел улицу и уверенно направился к машине Шульдиха. Что еще оставалось телепату, как не опустить стекла?
-Давно не виделись, Ран.
Лицо Абиссинца осталось бесстрастным, но кому, как не Шульдиху, чувствовать страх: катаны с собой у вайса, конечно же, не было, а до магазинчика бежать и бежать
-Успокойся, мой хороший. Я не по работе пришел. Мне цветы нужны. Пять алых роз, пожалуйста, выбери покрупнее. И не надо так громко думать. Ну, не могу я сам в магазин зайти, и так удивительно, что Кен меня неделю назад не узнал.
«И удивительно, что я его не узнал».
Айя резко развернулся - он пойдет за цветами, так и должно быть. Но Шульдих, заинтересовавшись, прочел в сознании больше, чем хотел. Возмущение: "Не смей звать меня Раном!"
А через минуту Айя вернулся - без катаны, что не могло не радовать, с букетом роз.
-Умница. Продавец из тебя отличный, - Шульдих выпрыгнул из машины, перехватил букет. Торжественно вручил его Айе и, не давая ни секунды на раздумья, приобнял за талию:
-Самые красивые цветы - самому прекрасному в этой стране.
-Зачем, шварц?
-Просто так. Подарок. Ты вызываешь желание… Желание дарить тебе цветы, разумеется. Примешь?
-Вот уж не ждал от тебя такой банальности.
"И пошлости" - невысказанное повисло в воздухе. Ни единого шанса на продолжение. А пойманные телепатом эмоции дышали неприязнью и равнодушием.
"Просто клиент, купил розы и уехал. Ничего особенного", - со вздохом приказал Шульдих.
"Два. Обидно, стандартная схема не сработала. Значит, буду скучать у Наоми".

Три: ложь.

Какой мальчишка не лазал по деревьям? И какой мальчишка не мечтал о маленьком домике, спрятанном в густой кроне, где можно было бы играть, прятаться от взрослых и просто лежать на дощатом полу и мечтать о чем-то.
Уставшие взрослые забывают об этом. И им отчего-то в голову не приходит, что лучшее место для отдыха не нужно искать, оно рядом, что на крышах домов всегда тихо и спокойно.
У Шульдиха была "своя" крыша. Небольшая площадка, где стояла пара скамеечек и вазон с яркими цветами. Отсюда отлично просматривалась вся округа, а на последнем этаже этого же дома, Шульдих снимал небольшую квартирку - на всякий случай.
Очередная миссия Вайс закончилась провалом: слишком молодой, а потому слишком энергичный начальник районного отдела, прислушавшись к своей интуиции (чью роль успешно выполнил сам Шульдих), организовал очень не вовремя для белых охотников полицейскую облаву. Десятки полицейских, за какие-то минуты наводнивших район, не оставили Айе иного пути, кроме как бежать все ближе к ловушке, расставленной телепатом.
Дверь на чердак с негромким скрипом закрылась, и вбежавший вайс наконец огляделся. За мгновение до того, как Айя узнал бы его, Шульдих лениво протянул:
-Неожиданно, Фудзимия, - и, пресекая попытку Айи броситься в бой, добавил с легкой ноткой угрозы. - Не надо. Я отдыхаю, да и тебе не помешает.
Лавочка была достаточно широкой, чтобы двое могли на ней сидеть, не вторгаясь в личное пространство друг друга, а Айя действительно слишком устал.
Пару минут спустя Шульдих достал из лежащей возле него сумки две баночки с зеленым чаем, одну бросил Рану:
-Лови!
Автоматически вскинул руку, поймал. Глянул недоверчиво, но банку открыл.
-Спасибо.
-Не за что.
А потом они сидели в тишине, изредка нарушаемой полицейскими сиренами и отрывистыми командами в мегафон - операция развернулась масштабная.
Внизу прозвучала команда: «Обыскать подъезды», и рука Айи потянулась к катане.
-Успокойся, Фудзимия. Этот дом они будут обходить аккуратнее, чем Кроуфорд лужу.
Выразительно хмыкнув, Айя глянул недоверчиво, однако оружие оставил в покое.
Тихая крыша, чуть неловкое молчание между ними. Идиллию разрушил голос Оми из рации:
-Абиссинец, ты где? Прием.
-Бомбей, полиция устроила облаву. Цель ушла.
-Понял. Ты сможешь выбраться один?
-Да, но позже. Не ждите. Отбой.
С легким щелчком рация отключилась. Айя глянул вниз.
-Мне пора.
-Да.
-Я пойду.
-Да кто тебя держит?
-Я твой должник.
-Ага, конечно, - Шульдих уже отвернулся от Айи. – Раз должник, приходи завтра.
-Я приду. Это все?
- Можешь остаться должником.
- Я приду, - все так же ровно и четко повторил вайс.
А на следующий день Шульдих ходил с Наоми по магазинам и, держа в руках тяжелые сумки с продуктами, уверенно врал ей про работу, лаборантов-неумех и какой-то там биохимический реактор, на котором они приспособились разогревать обед, потому что до микроволновки всем лень идти (и не то чтобы телепат хоть что-то понимал в этих всех реакторах, но ведь и девушка тоже не была химиком). Шульдих даже не удивился, назвав одного из своих придуманных коллег Фудзимией.
Этим вечером Шульдих скучал на крыше один: Айя не пришел. "Ну, и сам дурак. Придет он, как же. Надо было остаться у Наоми".
-Наоми, знаешь, сегодня должна открыться новая выставка. Сходим?
Он ей нравится, еще шаг - и она будет его до конца. Шульдих... Да, он уверен, что хочет сделать этот шаг.
На шестую ночь Айя все-таки пришел на крышу.
-Присаживайся, - Шульдих с улыбкой подвинулся, освобождая Айе половину скамейки. - Есть что-нибудь перекусить?
Без слов Айя кинул на коленки Шульдиху пакетик чипсов, припасенный вайсом, видимо, для себя самого. «Долг за чай отдает? Хороший котенок».

***

Айя приходил на крышу каждую ночь, если не было миссий. И ждал, когда Шульдих решит, какую взять награду за спасение вайса.
Шульдих пытался заговорить. Бесполезно: Айя упрямо молчал, и единственным, что ощущал телепат, прислушиваясь, было холодное равнодушие.
«Хочу играть с Наоми. Айя скучный», - безапелляционно пожаловался ребенок. И он был прав: Айя, сидящий на крыше, был неинтересным, как потухшая свеча, которая загоралась лишь от ненависти и пылала только боем.
А потом погода резко испортилась, и Шульдих встретил Айю у лестницы, ведущей на чердак:
-Погода как-то не располагает к посиделкам, тебе не кажется?
-Пожалуй.
-Уходишь?
-Да.
-Не надо. Заходи, - шварц гостеприимно распахнул дверь своей квартирки. Заходи-заходи, или тебе особое приглашение нужно?
-…
-Знаешь, Фудзимия, телевизор здесь на ладан дышит. Как прикажешь себя развлекать? Есть музыкальный центр, книжки и, кажется, где-то были нарды, – уже раскладывая на диване доску, Шульдих задавал эти вопросы только чтобы не молчать.
- Я не умею играть…
-Ну, это-то как раз не проблема.
Это был длинный серый день, в такую погоду свет приходится включать еще утром. Каждое движение отравляет собой скука. Скучно работать, но без дела сидеть еще хуже. В офисах, позевывая, лениво пролистывают страницы форумов заспанные "белые воротнички". Секретарши неторопливо изучают модные каталоги. Нет сил ни читать, ни играть в карты, шашки. Не хочется ничего.
Игра скоро увязла в этой скуке, и, положив доску на пол, Шульдих обратился к единственно приемлемому в эту погоду развлечению – телевизору. На счастье по одному из каналов шел неплохой фильм.
Ливень почему-то не хотел заканчиваться. А едва заметное движение Айи в сторону телепата можно было списать на случайность.
-Фудзимия, послезавтра, если не будет дождя, идем с тобой в парк гулять.
Выдох, и вайс резко кивнул. Так, словно принял приказ. Почему-то Шульдиху показалось, что в сером, ровном море мыслей Айи появилась легкая теплая и в то же время горькая нота.

***

Дождя действительно не было. И на улицы, устав от сырости всей недели и сидения в четырех стенах, вышел, кажется, весь город.
И парк, куда направились Айя и Шульдих ("Идиотская романтика. Ладно бы еще девушка была"), тоже был полон народу: семейные пары и благопристойные старички неторопливо брели по широким аллеям, шумные стайки детей носились по газонам, а хрупкие девушки, взобравшись на высокие платформы, красуясь, пересекали парк, спеша из одного магазина в другой.
Постепенно удаляясь от шума множества людей (осторожность – естественное для убийц качество), они свернули с главных аллей в тенистые малолюдные уголки. «Пора». Шульдих решительно приобнял за талию Айю, не успевшего отреагировать на неожиданное действие немца.
-Смотрите-ка, педики!
И как он не заметил стайку парней, мающихся от безделья?
-Ты на рыжего посмотри! Какие патлы отпустил!
Шульдих крепче прижал к себе Айю, не позволяя ему кинуться в драку. А тот, сосредоточившись на реальной угрозе, и не думал о том, чтобы стряхнуть чужие руки с талии. «Моя девушка, и я ее защищу сам».
-Фудзимия, стоять! - слова Шульдиха встретил дружный гогот. – Я сделаю лучше.
Подумав секунду, Айя кивнул.
-Вот и чудненько. Начнем, пожалуй, - в предвкушении интересной игры Шульдих улыбнулся широко, продемонстрировав хищный оскал. - Педики, говорите?
Двигаясь словно марионетка, глава банды приблизился к стоящему чуть в стороне накачанному парню, заглянул ему в глаза. И поцеловал. "Жертва" почему-то и не думала сопротивляться.
А телепат уже утаскивал Айю подальше, не давая времени замершим от неожиданности приятелям придти в себя.
-Ну что, Фудзимия? Удобно иметь телепата под рукой?
-Айя.
-Что?
-Ты знаешь. Меня зовут Айя.
"Он подпустил меня к себе слишком близко. И слишком быстро, слишком хорошо все получилось. Не ошибись, Шульдих".
-Ну, так что, Айя? Удобно иметь телепата под рукой?
-Пожалуй.
Этим же вечером он позвонил Наоми и зачем-то наврал ей про горящие сроки сдачи отчета.
-Шульдих, если не хочешь играть с ней, отпусти, - реплика бесшумно подошедшего Наги стала полной неожиданностью. С каких это пор телекинетик научился подкрадываться незамеченным? С каких это пор его интересуют дела Шульдиха, ведь раньше он никогда не спрашивал даже, с кем телепат, а уж тем более не давал советов.
-Отстань, мелкий.
-Зачем тебе она? Жалко выбросить? - подросток проявлял удивительную настойчивость. - Отпусти.
-Мелкий, отстань. Сам ее, что ли, хочешь? Тот надоела?
Подросток ушел - на упоминание о любимой из Шрайнт он всегда реагировал одинаково.
"Отпусти? Вот еще! Наоми красивая".

Наоми. Айя. Снова Наоми. И опять Айя, Айя, Айя. Наврать Наоми. Не оговориться – плохо будет, если они узнают о существовании друг друга. И не запутаться, не заблудиться в собственной лжи. Айя, Айя, Айя.
-Шульдих, отпусти ее. Ты устал.
-Отстань, мелкий.
-Я расскажу Брэду.
-А то он прям не знает.
-Шульдих! - так странно было слышать в ровном обычно голосе Наги угрозу.
-Мелкий, - вздох, - отстань, а. И без тебя тошно.
Тем же вечером он пошел на свидание (теперь это, пожалуй, можно было звать и так) с Айей, а ночью было очередное задание, где Шварц, как это часто бывало, встретились с Вайс. И, сражаясь с Йоджи, Шульдих краем глаза любовался поединком пророка с Абиссинцем. Красивая драка. И почти безопасная - Айе не по силам было ранить Кроуфорда, а Брэд не причинил бы вреда вайсу - хотя бы потому, что Шульдих всегда обижался, если ломали его игрушки. Красивая драка. И, как всегда, танцуя с катаной, Айя пылал гневом; в убийстве цели было столько страсти, что оставалось лишь жалеть, что это пламя достается тем, кто погибнет через секунду.
С миссий разбегались с гордо поднятыми головами, а на следующий день Шульдих опять разрывался на части, не зная, к кому идти: Айя. Или все же Наоми. Отчего-то телепат все чаще выбирал не приветливую, нежную Наоми, а колючего Айю, не говорящего ни слова сверх необходимого. Айю, вся страсть которого выражалась боем. Айю, забывшего о том, что значит «хочу», заменившего это жестоким «надо». Айю, в мыслях которого Шульдих так редко ощущал что-то кроме гнева и равнодушия.
Парк или кафе, если надоело бродить или погода оставляет желать лучшего.
Так было и в тот раз, когда среди погожего дня вдруг задул ветер, подняв с дорожек тучи пыли. До их любимой пиццерии бежать не было ни сил, ни желания, так что пришлось довольствоваться малым. Макдоналдс хоть и не вызывал особого аппетита доносившимися изнутри запахами, обладал одним неоспоримым достоинством - он был ближе всего. Но по очередям, выстроившимся перед каждой кассой, было ясно, что не только они оценили это преимущество. Выбора особого не было. Выбрав хвост покороче, Айя с Шульдихом обреченно пристроились за серьезным мужчиной при параде, решившем, видимо, что фаст-фуд вполне способен заменить собой обед.
Но, как всегда это случается на подходе к кассам, у Шульдиха в кармане весело заиграл мобильник. И, выбегая из очереди, телепат сунул в руки Айе кошелек:
-Сегодня гуляем за мой счет. Заплатишь, хорошо?
- Да.
-Спасибо, - и, уже в трубку. - Да, Наоми.
Разговаривать и одновременно закрываться от мыслей было сложно, и телепат, сам того не желая, прочел Айю. "Девушка?" - реакция был не только удивленной, но и сердитой.
А в кошельке телепата под пленкой была фотография - Шульдих в обнимку с девушкой. "Наоми-тян" – гласили знаки каны.
Когда Шульдих вернулся, на их столике лежал кошелек и поднос с едой. Всего одна порция - для шварца.
Телефон Абиссинца механическим голосом ответил:
-Абонент отключен или временно недоступен.

***

-И что ты в этот раз натворил?
-Ничего, вроде бы.
-У Кроуфорда было видение. Велел тебя к нему, как заявишься, проводить, - Фарфарелло хищно улыбнулся.
-Спасибо, сам дойду.
"Из-за Айи, так? Да, в этот раз я, похоже, доигрался".
Страшней всего было то, что возможная выволочка от Кроуфорда Шульдиха почти не волновала. Куда больше его пугало то, что от потери "куклы" болело в груди, что в нем просыпались чувства, которые должен убивать в себе каждый выпускник Розенкройц, если хочет, конечно, быть сильным.
Но, как и всегда, найдя в себе силы улыбнуться (никто не должен знать о слабости телепата), Шульдих уверенно постучал в дверь:
-Брэд, это я.
-Заходи уже, искатель приключений.
-Все знаешь, да? Видение?
-Да. Ты же все понимаешь, так? Тогда сразу к делу. Я тебе говорил, что Вайс нам нужны. Говорил?
-Да.
-Зачем они нам нужны, говорил?
-Да.
-Вот именно, что да. И еще раз повторю: без них нам не освободиться. Не знаю почему, но если их не будет, нам конец. Это тебе понятно?
-Да.
-А если понятно, будь любезен стереть у Айи все воспоминания о ваших приключениях.
-Но это же будет третий раз!
-И что дальше? Он выдержит.
-Да ты хоть представляешь, какой это труд? Мне ему недели придется заново придумывать!
-Шульдих, - в голосе Кроуфорда ледяная угроза. - Ты же понимаешь, что я очень, очень настоятельно тебя об этом прошу.
-Понимаю, - обреченно кивнул Шульдих.
И дело было не только в том, что телепат не хотел больше играть с Айей, но и в том, что он не преувеличил: работа действительно была сложной. Аккуратно, очень аккуратно стереть из жизни Айи все воспоминания о нем, на их место придумать новые так, чтобы вайс не заметил лжи, не оставить ни единого провала в памяти. Кроуфорд ясно дал понять, что ему нужен Айя таким, каким бы тот был без Шульдиха.
Уже уходя подальше от магазина, Шульдих, не удержавшись, влил в сон Айи теплые нотки. "Хотя бы так. Прощай. Лучше бы тебе меня больше не видеть".
-Ничего, - прошептал телепат, - ничего. Зато меньше путаницы. А завтра у Наоми выходной.
Набирая ее номер, он снова улыбался. Потеря одной куклы ведь не повод для грусти, правда? Правда?
Ночь была чудесна. Луна светила ярко-ярко, а Наоми так сладко кричала, царапая аккуратно подстриженными ногтями спину Шульдиха.

Четыре: безумие.

Последние месяцы существования Эсцет пролетели для Шварц слишком быстро: подготовка к возрождению древнего монстра, а еще к тому, чего команда ждала так долго - свободе.
Шульдих каждую минутку проводил с Наоми, стараясь не думать о том, что не она ему нужна. «Я – телепат. У меня есть все, что я хочу! И сейчас я хочу ее! И мне больше ничего не нужно».
А потом настал тот самый день, которого так долго ждали, но Шульдих до обидного плохо запомнил детали, лишь какие-то обрывки, эмоции: спящая Айя, неуловимо похожая на брата, непоседливая Сакура, с которой телепат обошелся куда жестче, чем хотел. Но то, что она любила Рана, то, что она могла быть с ним рядом, так злило телепата, что тот, не сдержавшись, бил ее. Она заслужила ненависть Шульдиха тем, что ее душа, не таясь, пела о любви.
Запомнился еще бред о мировом хаосе, в который поверили не только старцы - вот уж было для них разочарование, но и Вайс (а как иначе они, Шварц, заставили бы белых охотников быть во время взрыва поближе к паранормам, которые могли их спасти).
-Брэд, только не говори мне, что без Вайс у нас бы ничего не получилось, - с улыбкой прошептал лежащий на мокром прибрежном песке Шульдих.
-Самое смешное, что не получилось бы. Не спрашивай, почему, видения не показывают причин. Да и Фарфарелло бы обиделся, что его любимых котят не позвали на праздник.
Праздник? Пусть так. Но тогда это будет праздник не для него одного. Шульдих вытащил из надежной кобуры на поясе специально купленный для этого дня мобильник, способный выжить после заплыва:
-Алле, Наоми? Ты завтра свободна? Отлично. Тогда в десять я за тобой заеду. Пока.
-Шульдих, ты ее отпустишь?
-Отстань, мелкий.

***

До десяти оставалось еще довольно времени, и Шульдих, чтобы не болтаться по дому без дела, вышел побродить по парку, где они гуляли с Айей. Удивительно ли, что ноги вынесли телепата к тому месту, где Абиссинец разрешил звать себя по имени?
Вспоминать было больно. Если в первые дни после прощания Шульдиху еще удавалось уверенно шептать: «Подумаешь. Завтра я уже забуду обо всем», то недели спустя хотелось лишь зарыться в подушки, кляня собственную глупость. О встречах с Айей лучше было не думать, иначе лед искусственных воспоминаний треснет.
Запищала напоминалка мобильника - пора, Наоми будет ждать. Шульдих был готов уже развернуться к выходу, но тут его спину укололо острие катаны. Медленно развернулся - Айя поднял катану к его горлу, принуждая отступать до тех пор, пока спина телепата не коснулась ограды. Вайс сделал еще шаг вперед - к шее прижалось лезвие, а Ран оказался пугающе близко. Почему-то телепату и в голову не пришло заставить Айю отступить или просто ослабить нажим - наверняка лезвие катаны уже испачкали капли крови.
-С ума сошел?! Кто с катаной среди бела дня ходит? - Айя в ответ только надавил на горло сильнее. - Эй, так и убить недолго!
-Вылезай из моей головы!
-А?
-Вылезай сейчас же! Почему я вижу сны о тебе? Почему мне кажется, что я что-то забыл? Почему я только о тебе и думаю? Это все ты!
-Да не я это! - катана прижалась еще сильнее, и это уже действительно опасно, острым лезвием совсем не сложно ранить гортань. - Это ты сам!
-Сам? Сам? Тогда почему я помню твой голос? Почему меня тянет в этот парк?
Айя замолчал. И Шульдих услышал несказанное: «Почему, чтоб тебя, я хочу тебя поцеловать?» И тут Шульдиху, который мог заставить Айю замереть, отступить, все забыть, да даже убить, не шевельнув для этого пальцем, стало страшно. За мгновение до того, как давление стальной полосы, покалечило, Шульдих, заставив Айю забыть о последних минутах, оглушил его на секунду. И позорно сбежал, только в дороге вспомнив об опасном числе четыре.
"Вот тебе и "Повергнуть мир в хаос" - какое там! Даже до четырех считать не научился!"
Теперь оставалось только ругать себя, да вспоминать слова из прочитанной давным-давно, еще до Розенкройц, книжки: "Мы в ответе за тех, кого приручили".
-Сначала Наоми. Потом Ран.

***

"Я за тобой заеду", - так обещал он Наоми и выполнил обещанное в срок, успев даже заскочить домой и одеть водолазку с высоким горлом вместо обычной рубашки. Доехал, конечно же, без проблем. Дороги - несложная задача для телепата: стоит чуть-чуть сконцентрироваться - можно узнать обо всех обходных путях, заставить полицейских не замечать, а водителей – пропускать алую машину.
- Куда пойдем, Наоми? Какую кухню ты сегодня предпочитаешь?
А потом, бросив машину, они стояли на мосту, соединяющем две улицы, любуясь широкой трассой под ними. Наоми больше не была его куклой, и он впервые прочитал ее мысли. Она мечтала о том, чтобы вместо огней торопливо проезжающих внизу машин был спокойный ток воды.
-Знаешь, Наоми, я теперь свободен.
-Свободен? От чего?
-От всего. И тебе я тоже подарю свободу, другую, без меня. Прости за все, моя хорошая.
Поцеловав ее в щеку, он, решившись наконец, уверенно врезался в ее сознание, уничтожая прожитые с ней месяцы без остатка, без следа, не оставляя в ее памяти и минуты из этого времени.
Шульдих ушел, и никто из людей, проходивших мимо в ту минуту, не вспомнил бы, что рядом с одиноко стоящей на мосту девушкой только что был рыжий европеец. Мало кто обратил внимание на то, что она удивленно, будто бы очнувшись ото сна в незнакомом месте, глядит в никуда. Она попробовала сделать шаг, другой... Чуть пошатнулась и упала бы, если бы проходивший мимо мужчина не подхватил ее:
-С вами все в порядке?
Да, с ней было все в порядке, в ее жизни больше не было Шульдиха, и для нее его никогда и не существовало. Пусть вместо их прошлого у нее провал в памяти, но этот жестокий подарок - большее, что мог сделать для нее телепат. Не слишком высокая цена за свободу.

Пять: да, я виноват.

…Очередная миссия вайс закончилась провалом: слишком молодой, а потому слишком энергичный начальник районного отдела, прислушавшись к своей интуиции (чью роль успешно выполнил сам Шульдих), организовал очень не вовремя для белых охотников полицейскую облаву. Десятки полицейских, за какие-то минуты наводнивших район, не оставили Айе иного пути, кроме как бежать все ближе к ловушке, расставленной телепатом.
Все это было, было. Словно день сурка. Но Шульдих все же, позволив вбежавшему на крышу Айе заметить его, проговорил:
-Неожиданно, Фудзимия, - заметив помимо предсказуемого страха еще и смятение. Знак того, что в сознании Айи из-за Шульдиха разрушено многое.
-Присаживайся, раз пришел. Не бойся, в этот подъезд они, - кивок вниз, на снующих внизу полицейских, - не сунутся.
Айя присел на край скамейки, готовый к подвоху.
-Фудзимия, я тебя умоляю, - со скукой протянул Шульдих. - Если бы я хотел тебя убить, поверь, катана тебе бы не помогла. Устраивайся поудобнее, отдохни, наконец. Минералку будешь?
-Да, - голос Айи звучит слишком ровно, слишком бесстрашно, словно терять больше нечего.
-Держи, - Шульдих протянул вайсу наполовину пустую бутылку.
-Спасибо.
Молчание, слышен только гул машин на шоссе неподалеку, да иногда особенно громкие ноты из чьего-то магнитофона далеко внизу. Уходить не хотелось, но, когда Шульдих взглянул на часы, присвистнул: сам не заметил, как перевалило заполночь.
-Пойду-ка я, пожалуй. Я обещал еще Наги с Фарфарелло разобраться.
-Спокойной ночи, Шульдих, - тоже собираясь уходить, неожиданно для телепата и, кажется, даже для самого себя, проговорил Айя.
-И тебе спокойной ночи, Ран, - улыбнулся шварц. - Заходи еще сюда как-нибудь. Я же тебя сейчас вроде бы спас.
Сбегая по ступенькам - кому нужны эти лифты, если эмоции хлещут через край? - Шульдих дарил спящим красивые сны. Это было легко, душа пела оттого, что Айя не обиделся на телепата, назвавшего его по имени; оттого, что дыхание мыслей Рана согревало.
Снова увидеться удалось уже на следующий день, но надолго на крыше не задержались: кто-то из жильцов, выжимая из колонок все возможное, отдыхал под невнятные вопли своей любимой группы.
-Ран, давай я устрою ему головную боль, а? Или еще что-нибудь, я придумаю.
-Не надо, - после секундного раздумья ответил вайс. – Я ухожу.
И, прежде чем Шульдих успел среагировать, Айя уже спускался по лестнице. Ночь - отличное время для прогулок, и телепат не собирался отпускать вайса домой.
А на другую ночь уже Айя дожидался телепата на крыше, чтобы через минуту холодно поглядывать на Шульдиха, но все же бродить по ночным улицам до боли в ногах.
А потом Айя все ближе подсаживался к телепату на скамейке, делая вид, что это случайность. Тот самый Айя Фудзимия, тот, о котором все окружающие думали, что у него нет чувств, обжигал своими эмоциями Шульдиха, ненароком касаясь его в лифте, ехавшем на самый верх небоскреба. "Реакция объекта может быть непредсказуемой" - неужели дело было только в этом? Никогда раньше Шульдиха так не тяготило прозвище "Виновный".

***

И это Айя, тот, на ком держалась в обычные дни вся дисциплина в команде, он, вечно ворчащий на Йоджи, пришедшего из клуба навеселе, позвал Шульдиха в бар. И сам же и напился, не слушая протесты телепата. Несложный выбор - вести засыпающего Айю в магазинчик вайс или в свою квартирку, так что утро встретило Фудзимию головной болью и успокаивающим шепотом Шульдиха у себя в голове: "Не волнуйся, твои мысли я не читаю, а вот голова сейчас пройдет".
На столике к кровати стоял стакан с водой, полный только наполовину, но Айя все равно пролил: руки дрожали.
-Совсем плохо, да? - сочувственно проговорил Шульдих.
-Не то слово, - едва слышно пробормотал Айя.
После секунды колебаний Шульдих перебрался поближе. Прижаться, обнять, поцеловать - да, да, это очень хотелось сделать и, да, Айя тоже не был бы против. Но Ран, будь он уверен в себе как прежде, никогда бы не показал слабость, это четыре тура игр с разумом не прошли без следа. Айя чуть приоткрылся, и в этом была вина телепата. Проснувшаяся вдруг вместе с давно забытыми чувствами совесть позволяла Шульдиху лишь смотреть.
Ран вздохнул:
-И в чем суть твоей веселой игры? Делаешь ставки, сколько я буду за тобой хвостиком бегать?
-Айя?!
-Что Айя? Если не играешь, зачем? Давно бы мне уже мозги промыл, чтобы не лез к тебе с этим своим дурацким желанием.
-Играю? Черт... Доигрался я, похоже. Читай, - из ящика стола телепат вытащил красный блокнот. "Желанием? Желанием. Сейчас прочитает, и это пройдет. Ты сам доигрался, Шульдих".
Раз - испугать и дать себя возненавидеть.
Два - гадко, пошло. Хуже того, банально. Непростительная ошибка для телепата, считающего, что знает людей.
Три - красиво, приятно, очень приятно. И глупо попасться на никому не нужной лжи.
Четыре - случайность. Расплата за невнимательность, а она - следствие нерешительности, боязни разрубить узлы одним ударом.
Пять - горько. Поймать Айю, найти ключик к нему, но не сметь сделать к вайсу и шага.
-С ней все в порядке?
-Да.
-Хорошо. Шульдих, зачем ты мне это показал?
-Потому что дурак. Похоже, я влюбился в тебя.
-Прекрасно, - отчеканил Айя, поднимаясь с кровати. - Тогда это все меняет. Это просто здорово, - голова Шульдиха метнулась в сторону от четкого удара. - Имей в виду, узнаю, что у тебя есть еще хоть одна кукла - убью. Узнаю, - кулак впечатался в живот, если бы не тренированый пресс, телепату пришлось бы действительно худо, - что ты еще что-то с моей головой выкинешь - убью. И если я увижу у тебя в кошельке чью-то фотографию, - Айя многозначительно замолчал.
-Я понял.
-Это хорошо, что ты все понял, - Айя с силой толкнул Шульдиха на кровать, усаживаясь сверху. - Надеюсь, все твои попытки сбежать от меня можно объяснить муками совести.
-Наверное.
-Наверное? Если ты меня не хочешь...
-Убьешь?
-Нет. Сам сдохну.
-Не надо, - Шульдих неуверенно улыбнулся. - Живи лучше.
-Прекрасно, - шепнул Айя, наклоняясь к Шульдиху, - это просто прекрасно.

@темы: WKF3, 1й сезон, Ая/Шульдих, яой

---

Смысл жизни, автор endy, для Luinil

[endy]

Название: Смысл жизни (Quest).
Автор: endy
Бета: Ли-ко
Категория: яой
Пейринг: Шульдих/Ран
Рейтинг: э… довольно прилично (у меня плохо с определением…)
Жанр: типа, романс. Пост Глюэн, AU к Сайд В, ООС…
Дисклаймер: не мое, даже идея чужая…
Саммари: фирменный рецепт от Оракула «Как решать проблемы подручными средствами».
Написано на Weiss Kreuz fichaton 2007 : Для Luinil, которая хотела – Шульдих/Айя или Кен/Наги. Можно совместить. Принципиально только хэппи-энд. Лучше всего романс, легкий юмор. Можно, в принципе, и агнст, но только с условием хэппи-энда. Желательно без смертей.
авторское отступление: К тому времени как я получил задание, я уже третий месяц работал круглыми сутками, практически без выходных. Мне клятвенно обещали, что после новогодних праздников мы уже не будем работать так много. Обманули. Выходные, правда, стали появляться, но продолжительность рабочего дня не уменьшилась. Поэтому приношу искрение извинения за рассказ, написанный на автопилоте, но я пытался посвящать ему все свободное время в ущерб другим обязательствам.
Посвящается песне «Огни Самайна» группы The Dartz,
как источнику вдохновения автора.

… по ногам течет кровь. Я пытаюсь думать… В основном об упущенных возможностях. Жалею ли я о них? Не думаю. В конце концов, прошлое – это прошлое. Его уже не изменить. И даже имей я под рукой машину времени, вряд ли стал бы что-либо менять. Жалеть о прошлом удел слабых людей, я же всегда наивно полагал себя сильным. А был ли я сильным? Я не знаю ответа на этот вопрос. И не уверен, что когда-либо смогу узнать его. И не уверен, что он мне, в общем-то, и нужен. Я и так проживу остаток своих дней. Один. Один? Один…

Телефон позвонил ближе к обеду. Ран покосился на экран – номер высвечивался незнакомый. Вопрос отвечать или не отвечать становился насущным. Телефон продолжал звонить. Ран вздохнул и поднес трубку к уху:
-Алло!
-Ая-кун, здравствуй! – произнес собеседник.
-Оми? – полувопросительно полу утвердительно произнес Ран.
-Да. Как твои дела?
-Нормально, - Ран помолчал. – Оми, ты звонишь мне из Японии, чтобы узнать как мои дела?
-Узнаю Аю-куна! – засмеялся Оми. – Нет, конечно, - голос Оми стал более серьезным. – У меня есть к тебе просьба.
-Просьба?
-Да. Нужно найти одного человека. Ученого. Историка. Он пропал несколько дней назад. Мне некого больше попросить, кроме тебя. Тем более что это не официальное дело.
-А Наги? – уточнил Ран.
-Наги сейчас занят, и я не могу его отрывать. Ты сделаешь это, Ая-кун?
-Хорошо. Но…
-Я пришлю тебе письмо по электронке. Там будет вся информация. Если у тебя появятся дополнительные вопросы, ты можешь перезвонить мне на этот номер.
-Хорошо. Жду письма, - Ран отключил телефон, гадая какого дьявола он на все это согласился. Покинув Японию, Ран мечтал о свободе. И немного о смерти. Он хотел, чтобы про него забыл весь мир. Но не вышло. Мир не забыл. И тот, кто руководит этим безумным спектаклем, тоже не забыл. У него были еще планы, которые касались Фудзимии Рана. И смерть его в эти планы не входила.
За спиной послышался топот. Ран оглянулся. В комнату влетел Юки.
-Привет! – прокричал он с порога.
-Привет! – улыбнулся Ран. Юки был той причиной, по которой он все еще продолжал жить. Мальчику нужна была поддержка. Нужен отец или старший брат, кто-то, кто поможет в трудную минуту, подскажет, ободрит, и кто будет просто любить. – Как дела в школе?
-Отлично!
-Я рад.
-Ая, - Юки замялся. – Что-то случилось?
-С чего ты взял? – удивился Ран.
-У тебя странное выражение лица, - ответил мальчик.
Ран приподнял брови. Он всегда считал, что по его лицу ничего нельзя прочесть. Правда, Едзи умудрялся это делать. Едзи, да вот и Юки теперь.
-Мне придется уехать на несколько дней.
-Миссия? – встревожился Юки.
-Нет. Это мое личное дело, - Ран улыбнулся, лохматя волосы Юки рукой. – Не волнуйся. Никакой опасности. Я просто встречусь с одним человеком. И сразу же вернусь.
-Ладно, - смилостивился Юки.
-Иди, поешь, - подтолкнул мальчика в спину Ран.
Юки улыбнулся, убегая на кухню.

В письме Оми было очень мало информации. Голые факты и только. Молодой историк Ричард Майлз пропал в городке под названием Каркассон. Судя по карте, которую Ран нашел в сети, это бы небольшой городок, единственной достопримечательностью которого была крепость на горе, а также ворох легенд, связанных с этой крепостью.
Судя по всему, Майлз не был знаменитым ученым, так что причиной его исчезновения не могло быть похищение, если только, конечно, он не наткнулся на что-то важное. Но тогда следовало бы предположить наличие слухов о какой-то важной находке. Но крепость на горе была исследована вдоль и поперепек, там по определению не возможно было найти ничего нового. Хотя… в этой жизни все может случиться. А ученый мог просто заблудиться.
Ран перезвонил Оми.
-Разве это не дело полиции, Оми? – спросил он.
-Полиция ничего не нашла. Поезжай туда, Ая-кун.
-Но…
-У тебя свежий взгляд. Ты сможешь увидеть то, что местные могли пропустить. Тебе лучше прикинуться туристом. И никому не говорить, что ты знаешь о пропаже ученого, пока тебе не скажут местные.
-А если я его не найду?
-Но ты можешь найти зацепку.
-Хорошо.

Сборы заняли немного времени, большая часть которого была потрачена на разговоры с Хлоэ о том, что за ребенком следует присматривать, и на попытки уговорить Юки, что ничего страшного не случится.
В аэропорту Рана ждал билет и конверт с документами, где среди прочих лежало удостоверение журналиста. Ран хмыкнул. Оми явно перестраховывался, а это означало, что дело не такое простое, как он говорил.
В самолете у Рана было время изучить распечатки тех материалов, которые ему удалось собрать в сети. Тихий городишко с громкой историей, ибо в 13 веке здесь разыгрался один из актов действа под названием «Борьба с инакомыслящими». Здесь нашли приют и свою могилу последние катары. Майлз специализировался на этом историческом периоде, так что ничего удивительного, что он приехал сюда. А с крепостью на горе связывали легенды о последнем сокровище катаров. Предположения строились самые разнообразные – от несметных сокровищ, до таинственной чаши Грааля. И тут уж версий для пропажи историка можно было придумать море. Что очень не понравилось Рану – работать в чужой стране и так не слишком удобно, а тут еще вмешиваются мистика и легенды, ведь не будешь же объяснять охотникам за сокровищами, что тебе лично плевать на таинственные реликвии другой веры.

На появление Рана в городке почти не обратили внимания – здесь уже находилось слишком много чужаков, чтобы беспокоиться еще об одном. Городок был переполнен представителями различных газет, пытающихся раздуть сенсацию из исчезновения молодого историка. Ран прекрасно вписался в эту толпу.
После разговоров с журналистами и местными жителями информации не прибавилось. Журналисты выдвигали различные версии: начиная от международного заговора и заканчивая похищением инопланетянами. Местные были более консервативны – они лишь упирали на проклятье погибших в крепости.

Крепость заворожила Рана. Серые камни на фоне неба служили застывшим памятником вере. Чужой вере. Ран не много знал о христианстве, все же он вырос на другом конце света, но погибшие заинтересовали его. По его мнению, они поступили как настоящие воины – не стали предавать своего господина.
Утро было тихим, в воздухе чувствовалась прохлада, сидеть в номере не было никаких сил, говорить с людьми не тянуло. И поэтому Ран решил подняться в крепость, побродить среди развалин. Каменные стены хранили свои тайны надежнее любого разведчика. Ран подозревал, что большинство открытий, связанных с этими стенами обязаны скорее фантазии ученых, изучавших их, чем реально найденной информации. А еще здесь в воздухе разливалось умиротворение. И тянуло в медитацию.
Ран прошелся по двору, тихо ступая по старым камням, и остановился возле открытой двери. Судя по рассказам местных жителей, внизу, под крепостью находились подземелья, которые исследователи изучали с огромным интересом. Там, в этих подземельях, согласно мнению ученых, скрывалось множество тайн. Местные жители говорили, что возможно именно там и было спрятано сокровище последних обитателей замка.
Ран прошел в дверь, спускаясь переходами вниз, в подземелья, ведомый странным чувством, что именно там он найдет свою судьбу. Подземелья освещались тусклым серым светом, видимо где-то вверху были пробиты дыры в скале, возможно для вентиляции, поскольку местами стояла непроглядная тьма. Ран пожалел о том, что не подготовился к спуску в подземелья – он даже не взял с собой фонарика.
Но Ран упрямо брел вперед, словно его подталкивали в спину. Что искал, он и сам не знал. Он не верил, что среди этих пыльных коридоров найдет пропавшего ученого. Он вообще не верил, что найдет его. Скорее, ему начинало казаться, что Оми отправил его сюда с какой-то другой, не известной еще целью, а поиски ученого были только предлогом.
Ран замер. Где-то в районе позвоночника возникли мурашки. Они табуном промчались по спине, как будто приветствуя напавший на молодого человека столбняк. Страх поплыл по венам, переходящий в парализующий ужас, тот, чему не было объяснения, тот, что существовал лишь в виде эмоций, животный, опустошающий, недопустимый для истинного воина, коим всегда считал себя Ран. Земля затряслась под ногами. И тут толчок в спину сбил Рана с ног. Сильные руки обхватили, смыкаясь в стальные объятья, из которых не выбраться, они придали направление полета, контролируя движение тела Рана. Ран только вздохнул, а в следующее мгновенье удар о пол вышиб воздух из легких. И пусть удар был смягчен чьим-то телом, которое внезапно оказалось между Раном и полом пещеры, в сущности это ничего не меняло.
Ран лежал, расслабившись в чужих объятьях, пытаясь вздохнуть. И даже неожиданный спутник (спаситель?) не волновал его.
-Слезь с меня, - прошипел снизу знакомый голос. Ран послушался, откатываясь в сторону, попутно пытаясь вспомнить, кому же этот голос принадлежит. Но память подсовывала пустоту. Поднимаясь на ноги, Ран с прискорбием констатировал, что не может вспомнить этого человека.
-Кто ты? – хрипло выдохнул он в темноту, окружавшую их.
-Неужели у тебя такая короткая память, Фудзимия? – сухо спросили снизу. – Кажется, я сломал руку.
-Кроуфорд? – вяло удивился Ран. Вот уж кого он не ожидал увидеть здесь! Он думал, что всезнающий Оракул из Шварц остался в прошлом. – Что ты здесь делаешь?
-Спасаю тебе жизнь. Тебя бы завалило камнями при землетрясении.
-А теперь? – хмыкнул Ран. – Никто не знает, что я здесь. Разве за нами придут?
-Черт! – подвел итог американец. – Я думал, что ты умнее!
-Я не собирался обследовать подземелье! – парировал Ран.
-Но ты сюда полез! – не остался в долгу Кроуфорд. – Помоги мне встать!
Ран провел руками по полу, нащупывая руку американца. Теплая сухая ладонь скользнула по его руке, цепляясь за предплечье. Ран обхватил другой рукой Кроуфорда за талию, потянув на себя, поднимая его на ноги.
-И что теперь? – спросил Ран, обнимая мужчину.
-Нам нужно выбраться наружу.
-Ты знаешь, где здесь выход? – уточнил Ран, начиная подозревать, что они оба вляпались. Скорее всего, Кроуфорд не знал, где выход. Иначе бы это было бы сказкой.
-Понятия не имею, - пробормотал Кроуфорд. – Тебе придется найти его самому.
-А ты? – проворчал Ран, поворачиваясь и пытаясь сориентироваться на местности.
-Я сломал руку, если ты уже об этом забыл. Это больно. Очень больно. Тебе же не нужно мое бесчувственное тело, Фудзимия?
-Не желательно. А что говорит твой дар?
-Мой дар молчит. Пошли уже! – скомандовал Кроуфорд тоном, не терпящим возражений.

Сколько они шли в темноте, Ран не поручился бы сказать. Одной рукой он касался стены, скользя пальцами по шершавым холодным камням, другой обнимал американца, который висел на нем всем своим весом. Ран подозревал, что двигаются они для того, чтобы хоть чем-то занять себя, а вовсе не в поисках выхода. Никто из них не знал где, находится этот выход.
-Я могу спросить тебя кое о чем, Кроуфорд? – нарушил хрупкую тишину Ран.
-Попробуй, - выдохнул Оракул.
-Ты слышал о легендах, связанных с этим замком?
-Да. Это и есть твой вопрос?
-Нет. Не совсем, - Ран остановился. – Ты веришь в них? В то, что здесь, в этих пещерах, могли спрятать сокровище последние обитатели замка?
-Верю? – переспросил Кроуфорд. – Нет, я не верю. Но они вполне могли сделать это. Вне зависимости от того, верю я или нет. Или не сделать. Я могу видеть будущее, Фудзимия, но не прошлое, - Оракул перевел дыхание. – Мои бывшие хозяева не интересовались этими легендами, они интересовались теми табличками. Но это не значит, что легенды врут. Кто-то другой мог искать Грааль.
-Но мы же уничтожили Эсцет?
-Я не уверен. Когда мы убили Санрюдзин, я думал, что это конец. Но потом была Академия Коа и Эпитафия.
-Но…
-И теперь я не уверен в победе. Мой дар ничего не говорит, но это не показатель. Они могут возникнуть в нашей жизни в столь отдаленном будущем, что мой дар просто не дотягивается до него.
-Я спрашивал тебя не об этом, - Ран снова потянул Оракула за собой. – Я спрашивал тебя о возможности существования Грааля. Действительно ли он существует?
-Не знаю, - Кроуфорд помолчал, словно пожимая плечами. - Легенды говорят, что Грааль является только безгрешным людям. Ни ты и ни я не можем считаться таковыми. Но если говорить о вере в существование подобного предмета, то я не верю в него. Мой дар заставляет меня сомневаться в существовании Бога, поэтому я не могу верить и в Грааль, как в символ божественного проявления или чем он там еще является.
Ран вздохнул. Темнота подземелий давила на него. Он не любил темноту, которая напоминала ему о смерти, и не любил закрытых помещений.
-Только не говори, что у тебя клаустрофобия, Фудзимия, - пробормотал Кроуфорд.
-Не скажу. Ты стал телепатом?
-Нет. Но ты так вздыхаешь..
-Я устал. Ты тяжелый, - Ран перевел дух. – Зачем ты спас меня?
-Тебе не следует это знать. Пока.
-Почему?
-Время еще не пришло. Если я скажу тебе сейчас, то мы можем не выбраться из подземелий. Вот когда выберемся, тогда и узнаешь.
-Но ты мог бы позволить мне умереть.
-Мог бы. Но меня не устраивает этот вариант будущего.
-Почему?
-Потому! Чего ты привязался, Фудзимия?
-Надеюсь услышать ответ.
-Где твоя катана? – сменил тему Кроуфорд.
-Дома, - мрачно буркнул Ран. Воспоминания всколыхнули тоску.
-Где твой дом, Фудзимия?
-Далеко.

Послышался шум. Ран притормозил, прислушиваясь к доносящимся звукам.
-Кажется, это за нами, - сказал Кроуфорд.
-Хорошо бы, - откликнулся Ран.
Тьму подземелья рассек свет фонарей, заставляя жмуриться. Ран отвернул голову, прикрывая глаза, отвыкшие от света.
-Вот они! – крикнул кто-то. К ним подошли люди. Кто-то возбужденно говорил, что им невероятно повезло.
-Моему другу нужен врач! – крикнул в этот гомон Ран, стараясь не уронить Кроуфорда. Американца буквально вытащили из его рук, уводя по коридору. Ран рванулся за ним, не желая расставаться с единственным знакомым ему здесь человеком.

В круговерти разговоров, восклицаний и беспричинной суеты прошло какое-то время. Медики наконец отцепились от них обоих, приняв решение, что их жизни ничего не угрожает. Ран присел на бордюр, бездумно глядя вдаль. Кроуфорд сел рядом.
-Нам повезло? – спросил Ран.
-Не уверен. У меня есть подозрения по поводу автора этого беспорядка, - откликнулся Кроуфорд. И в ту же минуту, словно услышал слова Оракула, из толпы вынырнул худой рыжий парень. Ран узнал его – телепат из Шварц. Он подошел к ним, старательно пряча глаза.
-Шульдих, - Кроуфорд встал, сразу становясь начальником, отчитывающим подчиненного. Ран тоже поднялся. – Я же просил…
-А если бы … - начал Шульдих, но потом махнул рукой. – Я волновался, - только и сказал он, обнимая Кроуфорда за плечи. Потом ту же процедуру он повторил и с Раном, запечатлев на его щеке мимолетный поцелуй.
Ран машинально потер щеку. Телепат удивил его. Ран никогда не замечал за ним ненужной сентиментальности, наоборот, он считал его циничным, жестоким и очень опасным противником.
-Нам следует уехать, - нарушил ход размышлений Рана Кроуфорд.
-Я здесь по делу…
-Брось, Фудзимия. Нам нужно уехать. Ты нужен мне живым.
-Я не собираюсь умирать, - отрезал Ран.
-Тогда поедешь с нами, - Кроуфорд нахмурился. – Или мне позвонить Такатори, чтобы он тебе приказал?
-Ладно, - уступил Ран. Кроуфорд позвонит Оми, Оми скажет - езжай, да еще и даст кучу поручений по слежке за конкурентами. Или пришлет Наги. Или… Ран вздохнул. Лучше поехать просто так, и потом придумать убедительную версию, почему он не позвонил.
-Хорошо. Тогда в гостиницу, собирай вещи. Через полчаса мы подберем тебя у входа, - распорядился американец.
-Кроуфорд…
-Потом, Фудзимия. Я все объясню тебе потом.

Ран собрал вещи, оглядел номер, бросил взгляд на часы – время еще было, и решил спуститься в бар при гостинице. Просто чтобы не сидеть в пустом номере и не маячить у двери. В баре сидело всего несколько человек – середина дня, а поскольку основная масса постояльцев являлась журналистами, то они в данный момент топтались по горе, собирая информацию о недавнем землетрясении и его случайных жертвах.
Ран присел в углу, поставив сумку у ног, посмотрел на часы. В голове метались мысли. Одной из главных проблем было - звонить или не звонить; другой – куда я еду со Шварц.
-Хотите погадаю? – вырвал Рана из размышлений тихий голос. Он поднял голову. Рядом стояла тоненькая девушка. – Я гадаю, - пояснила она. – По линиям руки.
-Не стоит, - попытался отказаться Ран.
Девушка, не слушая его возражений, схватила ладонь, разжимая его пальцы. Она поднесла его руку к глазам, водя своим тонким пальчиком по линиям. Потом нахмурилась. Отпустила руку Рана.
-Я не знаю что сказать, - слегка растеряно произнесла девушка.
-Не нужно ничего, - великодушно разрешил Ран, которого этот разговор слегка напрягал.
-Нет, я должна, - ответила она. – Понимаете, я вижу… У вас странная линия жизни. Сегодня вы должны были умереть…
-Но я жив.
-Да. Поэтому у вас сейчас нет судьбы. Вам просто ее еще не придумали. Сейчас вы можете выбирать сами. И вся остальная ваша жизнь будет зависеть от этого выбора.
-Выбирать?
-Да. Знаете, судьбу можно сравнить с веером: человек существует в точке, из которой веером расходятся возможные пути в будущее, - девушка улыбнулась. - Путь, который мы выбираем, не только приводит нас к определенному будущему, но и определяет следующую точку выбора.
Ран хотел задать ей еще вопрос, но его взгляд упал на часы. И тут сразу стало не до разговоров.
-Простите, но мне пора. Меня ждут.
-Удачи, - сказала на прощание девушка.

Шульдих сидел за рулем. Кроуфорд рядом. Ран устроился на заднем сиденье.
-У тебя есть права, действительные в Европе, Фудзимия? – спросил Кроуфорд.
-Да, - согласился Ран.
-Это хорошо. Тогда нам не придется останавливаться.
-У нас проблемы?
-Возможно. Но тебе не стоит пока волноваться.
-Я не волнуюсь.
Разговор угас сам по себе. Ран смотрел в окно, пытаясь понять, зачем он согласился на эту поездку. Ведь не было же никаких причин для этого. Рану следовало сесть в самолет, отправляясь домой. А оттуда позвонить Оми и сообщить, что поиски не увенчались успехом. И все бы закончилось. Но вместо этого он едет куда-то в компании двух людей из прошлого…

-Проклятье! – неожиданно выдал Кроуфорд. – Я надеялся, что этого не случится!
-Что не так? – спросил Шульдих.
-За нами погоня.
-Погоня? Кроуфорд, ты кому умудрился наступить на хвост?
-Шульдих, выбирай выражения!
-И, правда, Кроуфорд, - внес свою лепту Ран. – Какая погоня?
-Помнишь, ты интересовался легендами о Граале?
-Да. Ты еще сказал, что не веришь в них.
-Да. Так вот эти парни, которые едут сейчас за нами, они верят в Грааль.
-И?
-И они думают, что он у нас.
-Но зачем гнаться за нами?
-Чтобы забрать Грааль. Чтобы святыней не владели недостойные.
Ран закусил губу.
-Извини, что опять спрашиваю, - начал он после непродолжительного молчания. – Но, Кроуфорд, разве такое поведение приемлемо для тех, кто хочет быть достойным Грааля? Или я не прав?
-Ты прав. Но у больных людей своя логика.
-То есть, - съязвил Шульдих. – Ты хочешь сказать, что за нами гонится кучка психов? Как Фарф?
-Ну, я не стал бы их ровнять, Шульдих. Но определенные аналогии присутствуют.
-И что нам делать? – уточнил Ран. – Может, стоит им сказать, что они ошиблись?
-Нет! – отрезал Кроуфорд. – То есть, сказать то мы им можем, но они нам не поверят. Они считают, что мы не вернем им эту вещь.
-Кроуфорд, - выкрикнул немец. – Зачем нам эта штуковина?
-Да ни зачем. Но в их мозги ты не полезешь.
-Почему?
-Шульдих, ты ведешь машину!
-Хорошо. Тогда объясни сам.
-Ладно. Что вы оба знаете о Граале?
Ран пожал плечами.
-Ничего. Я плохо знаком с европейской мифологией.
-Ты, - кивнул Кроуфорд в сторону Шульдиха. – Как я понимаю – тоже мало знаком.
-Угадал.
-Ладно. Согласно общепринятой версии легенды – Грааль является чашей Последней Вечери, из которой пил Иисус. Потом в нее собрали его кровь. Так что в первую очередь – это символ. Духовный символ. Далее, легенда утверждает, что Грааль способен исцелять раны, а также кормить своего владельца. Представляете перспективы? Ни ран, ни голода…
-Но ты говорил что-то про грехи… - начал Ран.
-Да. Это самое главное условие – владельцем Грааля может быть только абсолютно безгрешный человек, сосредоточенный на духовном, а не на мирском. Но ребята, которые следят за нами, почему-то напрочь игнорируют этот факт из легенды.
-Так, и что нам делать? Убьем их?
-Шульдих, не перегибай палку. Убить мы их всегда успеем. Но мне бы не хотелось этого делать сейчас.
-Почему?
-Но ведь Фудзимия кое-кого искал…
-Ты думаешь, что этот историк у них? – спросил Ран.
-Не знаю. Все может быть. Нам нужно заманить их в ловушку. И попробовать поговорить… И так, мы едем вперед. И ищем место для засады.

Ран и Шульдих по очереди вели машину, останавливаясь только на бензоколонках, чтобы залить топливо и купить что-нибудь перекусить. Ели они на ходу, спали по очереди на заднем сиденье.

-Мы ведем себя не правильно, - сказал через пару дней Ран. – Мы ведем себя, словно мы действительно забрали Грааль и теперь убегаем с ним.
-Не отвлекайся от дороги, Фудзимия. В следующем городке мы остановимся в гостинице. Там и подождем наших друзей. Это оптимальный вариант.
-Хорошо, - согласился Ран и замолчал. В зеркало заднего вида ему был виден спящий Шульдих, выглядевший во сне милым и трогательным. Ран вздохнул. Ну вот, теперь ему начинает нравиться Шульдих…

Кроуфорд снял номер с тремя кроватями, мотивируя тем, что им не стоит разделяться. Ран скривился, но спорить не стал. Наличие душа и нормальной кровати уже казалось чудом.
Общих интересов, кроме, конечно, работы, у них не было, поэтому в номере висело тягостное молчание. Проклиная все на свете, особенно отсутствие книг, Ран рискнул нарушить тишину.
-И все же, если вернуться к разговору о будущем, - завел разговор Ран. – Почему ты выбрал именно это? Ведь наверняка существовала вероятность, где за тобой бы не гонялись эти придурки?
-Я же тебе уже говорил, Фудзимия, меня не устраивала та временная линия, где ты был мертв, - Оракул помолчал. – Погони идиотов можно было избежать, существовал маленький шанс, но кое-кто не стал слушать добрых советов и все сделал по-своему, - Кроуфорд перевел взгляд на Шульдиха. Ран тоже посмотрел на него. Шульдих вспыхнул как майская роза.
-Я просто волновался! И я вовсе не был уверен, что вы выберетесь из этих подземелий сами. К тому же ты сломал руку!
Кроуфорд покачал головой.
-Ты неисправим.
-И все же… - попробовал Ран.
-Фудзимия, отцепись от будущего. Я отвечу на твой вопрос тогда, когда придет время. И не надейся, что я утрачу бдительность.
-Ксо!
-Кстати, раз уж у нас тут вечер откровений, ответь мне на такой вопрос: тебе никогда не хотелось бросить все и попробовать пожить как все нормальные люди?
-Люди? – непонимающе переспросил Ран.
-Ну, дом, семья. Встречи с друзьями по выходным. Нудная работа клерка в какой-нибудь компании?
-Нет.
-Ну, а если когда-нибудь, когда ты будешь уже не так молод, чтобы хорошо убивать, но все еще жив, что ты будешь делать? Поступишь как настоящий самурай – вспорешь себе живот?
-Я никогда не думал об этом, Кроуфорд. Моя жизнь не предполагает надежды на спокойную старость…
Ран поднялся и вышел из комнаты. Разговор продолжать не хотелось. И так было ясно: Кроуфорд не объяснит, зачем они таскают его за собой.
Спокойная жизнь… Ран посмотрел в звездное небо. Интересно, если бы у него хватило мужества поверить в искренность чувств Сакуры, как бы он жил теперь? Дом, семья, работа… Катана бы пылилась на подставке. Интересно, какой бы женой стала Сакура?
-Прости, что прерываю тебя, - рядом обнаружился Шульдих. – Я не хотел так нагло лезть в твои мысли, но ты так громко думал…
Ран приподнял бровь.
-Ты любил ее, Сакуру, я имею в виду?
-Нет, не думаю. Она… Она напоминала мне сестру, но…
-Ты думаешь, вы действительно смогли бы стать семьей? Мелкие проблемы, семейные неурядицы, быт?
-Не знаю. Не уверен. В конце концов, я слишком плохо знал ее. Она была влюблена, но она тогда была еще ребенком и семья – это ведь ответственность…
-Жить вместе тяжело. Я имею в виду вообще жить с кем-то, - извиняюще улыбнулся Шульдих. – Ты знаешь это. Вы же жили вместе. Вайсс.
-Да.
-Мы – тоже. Меня так раздражало жить со всеми, с Шварц. Это тяжело, - Шульдих пожал плечами – Наги, Фарфарелло, Кроуфорд…
-Но ты же сейчас с Кроуфордом? – удивился Ран.
-Мы работаем вместе, но мы больше не живем в одном доме. Мне больше нравится одиночество.
-Я не могу себе это позволить.
-Что именно?
-Одиночество.
-Ты не прав. Просто покинь организацию – стань свободным.
-Я уже жил один в Нью-Йорке. Это чуть не стоило мне жизни.
-Я не говорю – убивай в одиночестве. Я говорю – живи один. Живи для себя. Просто позволь себе это.
Ран внимательно посмотрел на Шульдиха.
-Зачем ты мне это говоришь?
-Я… - немец поднял ладонь, словно хотел дотронуться до лица Рана, но потом передумал. – Не знаю, Фудзимия.
Ран отвернулся.
-Мне страшно, - признался он. – Я разучился жить. Когда кто-то руководит твоими действиями – все просто. Эти парни плохие, мы убьем их. Те парни хорошие, мы им поможем. А в одиночестве…
-Можно я обниму тебя? – спросил телепат. Ран кивнул. Шульдих прижался к его спине, делясь теплом.
-Я тоже боюсь. Люди так много думают. Я слышу эти мысли… - ладони Шульдиха скользнули на талию Рана. – Мне нравится твой разум. И разум Кроуфорда.
-Почему? – шепотом спросил Ран, теряясь в ощущениях.
-У Кроуфорда прекрасные щиты. Он слишком хорошо прячет свои мысли. А ты умеешь не думать. Совсем. И это тоже хорошо.
-Ты одинок? – неожиданно для себя спросил Ран.
-Не знаю. В моей голове постоянно звучат чьи-то мысли. Я, конечно, привык к ним. И не очень-то обращаю внимание. Это как приглушенный звук телевизора. Но и полным одиночеством это не назовешь.
Послышались шаги. К ним подошел Кроуфорд.
-Шли бы вы спать. Рано утром мы уезжаем.
Шульдих расцепил объятья и растворился в темноте.
-Твое мнение о нас меняется, Фудзимия, не так ли? – спросил Кроуфорд.
-Да. Но я все равно не понимаю почему…
-Просто еще не время. Потом поймешь. Иди спать.

Ран вертелся в кровати, пытаясь поймать ускользающий сон. Но вместо сна в голову лезли мысли…
Думать о Шварц хорошо было необычно. Раньше они были врагами, Тварями Тьмы, которые украли Аю-тян. Но теперь с его сестрой все было в порядке. А бывшие враги стали союзниками. Да еще оказалось, что они так похожи на обычных людей, не смотря на все их способности. Мучаются, сомневаются, хотят тихой жизни…

Утром Рана разбудил наглый солнечный лучик, который пригрелся на его подушке. Ран сел на кровати, зевая, провел рукой по растрепанным волосам. В комнате больше никого не было. Ран вздохнул, поднялся и поплелся в ванную. Думать не хотелось. Ни о чем.
Душ освежил тело. Ран вернулся в номер, вытирая голову полотенцем.
-Хорошо, что ты проснулся, - Ран подпрыгнул от неожиданности. На кровати сидел Шульдих.
-Где Кроуфорд?
-Он уехал на рассвете. Планы немножко изменились.
-Изменились? Я не понимаю…
-Просто выслушай меня, хорошо? Ты и я отвлечем этих парней, пока Кроуфорд соберет кое-какую информацию.
-Отвлечем?
-Ну да. Мы останемся жить здесь. Будем разгуливать по улицам, сильно не прячась от слежки. Кроуфорд сказал, что мы должны сбить их с толку. Чтобы они думали, что мы прячемся от них, и в то же время, чтобы они подозревали, что у нас назначена важная встреча.
-Ужасный план.
-Ты согласен?
-Да, - уныло кивнул Ран.
-Отлично.

Пара дней прошла без происшествий. Они гуляли по улицам, сидели в кафе, разговаривали на общие темы. И Ран начал расслабляться. С Шульдихом оказалось неожиданно легко проводить время. И хотя немец ненавязчиво ухаживал за ним, это не доставляло неудобств.
-Как ты думаешь, - спросил Ран во время утренней прогулки по городу. – Долго еще нам тут бродить?
-Не знаю. Кроуфорд обещал позвонить, если будут новости. Ты устал?
-Немного. Не люблю бездействовать.
-Небольшой отдых не повредит, - Шульдих улыбнулся. – С тобой легко.
-Да, я помню. Ты говорил, что тебе нравятся мои мозги.
-Да. Ты и сам очень красивый.
-Шульдих! – Ран грозно сдвинул брови. Не смотря на попытки ухаживания, Шульдих никогда раньше не переходил границу.
-А что? – немец сделал удивленный вид. – Разве тебе этого никогда не говорили?
-Но не мужчины же!
-Ты не врешь? – изумился Шульдих. – Мне казалось, что ваш Кудо пристает ко всему, что движется.
-К девушкам, - с уверенностью отрезал Ран.
-Да? – потянул Шульдих. Потом покосился на Рана. – Ты не в курсе?
-В курсе чего? – Ран приподнял бровь.
-Кудо, он… Ко всем приставал. Я удивлен, что он не пытался к тебе пристать. Наверное, ты слишком грозно на него смотрел.
Ран сделал большие глаза.
-М… Я, правда, не знал. Едзи…
-Да. Зато теперь, как я слышал, он примерный семьянин.
-Да, - грустно подтвердил Ран.
-Тебе жаль упущенной возможности? – пальцы Шульдиха сжали ладонь Рана очень сильно, словно вопрос был серьезным и ответ на него решал многое.
-Не знаю, - Ран пожал плечами. – Я никогда не думал о Едзи так…
Шульдих дернул его за руку, заставляя свернуть в переулок, слева от направления их движения.
-Что…?
*Только не убей меня* - раздалось в голове Рана, и в тоже мгновение губы Шульдиха накрыли его рот. Ран хотел возмутиться, но получилось так, что в приоткрытый рот ворвался язык его партнера, движения которого выбили из головы все мысли. Ран ухватился за плечи Шульдиха, прикрывая глаза, щеки полыхнули румянцем. Тело телепата прижалось к телу Рана слишком тесно, так что он почувствовал возбуждение Шульдиха, а после осознания этого факта на Рана накатил приступ паники. Шульдих прервал поцелуй, утыкаясь лицом куда-то в плечо Рана.
-Прости, - прошептал он. – Мне показалось, что они… Я сейчас успокоюсь.
Ран сосредоточился на дыхании. Пытаясь привести мысли в порядок. Шульдих отодвинулся.
-Идем? – спросил он.
-Я хочу вернуться в отель, - произнес Ран. – Я устал.
-Хорошо, - кивнул Шульдих.
Он довел Рана до отеля, но заходить в здание не стал.
-Я погуляю один.
-Хорошо, - согласился Ран. Фудзимия в данный момент не был готов остаться наедине с телепатом и не вести себя при этом как истеричная девица.

В номере Ран первым делом отправился в душ. Теплая вода успокоила его. Он натянул джинсы и майку, задернул штору на окне, чтобы отгородиться от внешнего мира, а потом рухнул на кровать. Рану необходимо было все обдумать. Он никогда раньше не попадал в такую ситуацию. Он никогда раньше не чувствовал, что за ним ухаживают. А именно это, судя по всему, и пытался делать Шульдих.
Ран потянулся, закидывая руки за голову. Ему нужно было разобраться в своих мыслях. Пожалуй только сейчас Ран начинал понимать, что страсти в его жизни не было. Пара увлечений пока были живы родители, которые не перешли ни во что более серьезное. А потом лишь случайные встречи, которым не дано было повториться. Он спрятался от мира. И Сакура… Кто бы что не говорил, но Сакура – ребенок. Ран усмехнулся. Да нет, теперь уже больше не ребенок. Она давно выросла. Хотя Ран и не собирался встречаться с ней.
Нет, сейчас важно решить другое. Шульдих. Телепат вел себя странно. А еще Ран никак не мог понять: что чувствует он сам? Хочется ли ему, чтобы игра продолжилась и перешла во что-то более серьезное или будет проще, если его оставят в покое?
Незаметно для себя Ран задремал. И снилось ему яркое синее небо, теплое солнце, чьи ласковые лучи грели кожу. Было тихо и спокойно. И этот покой хотелось сохранить.

Шульдих стоял на пороге номера, усилено пытаясь не чувствовать себя сволочью. Спящий Ран, свернувшийся клубком на кровати, будил желание спрятать его от всего мира. Но телепат помнил, что этот парень умеет быть бешеным Абиссинцем. А Абиссинца от всего мира не спрячешь…

Рана разбудило ощущение взгляда. Он открыл глаза, и увидел стоящего в дверях Шульдиха. Он приподнялся, опираясь на руки.
-Я спал? – хриплым со сна голосом спросил Ран.
-Да, - ответил Шульдих, отводя взгляд.
-Долго?
-Не знаю. Я только что пришел.
Ран сел, скрестив ноги, попытался расчесать ладонью растрепанные волосы, в тоже время вспоминая, что же он решил.
-Почему ты обрезал волосы? – неожиданно спросил Шульдих. – Мне нравилась твоя коса.
-Я не исключал возможность, что умру. Поэтому… - Ран замолчал, пытаясь подобрать слова к тому чувству, что владело им тогда.
-Эти ваши самурайские штучки, - хмыкнул Шульдих. – Я, наверное, никогда их не пойму.
-Иди сюда, - позвал Ран, хлопнув ладонью по покрывалу рядом с собой.
Шульдих не заставил себя ждать, опускаясь рядом.
Ран посмотрел в синие глаза телепата, вспоминая приснившееся небо и ощущение покоя. Он облизнул губы, подбирая в уме слова, чтобы высказать свое желание.
-Ты уверен? – серьезно спросил Шульдих, поднимая руку и касаясь ладонью его лица.
-Да, - согласился Ран, закрывая глаза. Теплые губы коснулись его губ. Ран обнял телепата за плечи, переставая думать, отдаваясь на милость нежных рук, с головой погружаясь в ощущения…

Их разбудил телефонный звонок. Шульдих свесился с кровати, нащупывая джинсы, в кармане которых лежал сотовый.
-Да, - ответил он. Ран сел, разглядывая любовника, и краем уха прислушиваясь к разговору. – Да, - Шульдих нахмурился. – Хорошо, я понял. – Понял! – он запустил пятерню в волосы. – Кроуфорд, я не глухой! – Шульдих отшвырнул телефон.
-Что случилось? – поинтересовался Ран.
-У него изменились планы! – выкрикнул Шульдих. – Пророк долбаный!
Ран приподнял брови.
-Это хорошо или плохо?
-Не знаю, - уже более спокойным тоном произнес телепат. – Маскарад отменяется, мы едем в Японию.
-Зачем?
-Так хочет Кроуфорд, - Шульдих поднял глаза. – Думаешь, он мне объяснил? Он отдал приказ, - Шульдих помолчал. – Иногда он ведет себя как скотина. Он многое знает благодаря дару, и на основании этого считает, что нам столько знать не положено. Типа, мы обязательно все испортим!
-А мы испортим? – улыбнувшись, спросил Ран.
-Если будет возможность, - ухмыльнулся немец.

Рану было легко и спокойно. Он давно не чувствовал себя таким… почти счастливым.
*Почему почти?* возник мягкий шепот в его голове. Ран повернул голову. В глазах Шульдиха прыгали чертики.
-Шульдих… - прошептал Ран.
-Я просто ловлю твои эмоции. Это нормально. Или тебе не приятно?
-Не знаю, - Ран сосредоточился. – Скорее немного страшно. Ты тогда с Сакурой…
-Забудь эту девчонку! – нахмурился Шульдих. – Я ревную.
-Ревнуешь?
*Я люблю тебя. Это правда, Ран. Я плохо умею говорить красивые слова* - Рана заполнило ощущение нежности с легкой примесью тоски.
-Я… - начал Ран.
*Не говори ничего. Я знаю, что ты не испытываешь ко мне ничего подобного. Но я и не ждал, что все изменится от одной ночи.*
-Одна? – осознание того, что все может закончиться, неприятно поразило Рана. Он не думал об этом. Он вообще не думал, он делал. Он расслабился и позволил себе чувствовать. А теперь ему намекают на…
Теплые пальцы Шульдиха накрыли его ладонь.
-Прости. Я, наверное, не так выразился. Я не хочу, чтобы мы расставались. Но я не требую от тебя ответной любви немедленно. Я согласен подождать.
Ран вздохнул.
-Ты теперь постоянно будешь торчать в моей олове?
-Нет. Клянусь! – торжественно произнес Шульдих. - Ты не уйдешь?
-Нет. Не сейчас. К тому же я все еще не выполнил работу.
-Да.

В Токио шел дождь. Ран смотрел на капли, бегущие по стеклу. Его жизнь стремительно менялась. Криптобанд уже казался ему давно прошедшим этапом его жизни, хотя с момента его отъезда прошло чуть больше недели. Ран поймал себя на мысли, что не хочет возвращаться.
-Кроуфорд скоро будет, - сказал подошедший Шульдих.
-Хорошо.
-Останься со мной.
Ран повернулся. Телепат был предельно серьезен.
-Останься.
-Но…
-Я знаю, что тороплюсь. Но мне немного страшно. Я могу потерять тебя в любой момент.
-Я… - Ран запнулся. – Шульдих, дай мне немного времени. За последнюю неделю столько случилось, что я не успеваю за событиями.
-Хорошо. Но ты же скажешь мне правду? Не исчезнешь молча.
-Нет.
Шульдих вздрогнул.
-Кроуфорд приехал. Идем.
Предельно серьезный Оракул сидел в такси. Они устроились на заднем сиденье, Кроуфорд назвал водителю адрес и машина тронулась.
Присутствие водителя смущало, но в то же время Ран прекрасно понимал, что сам Кроуфорд машину вести не мог, но…
*Наги нет в городе* - сообщил Шульдих. Ран повернулся к нему. *У мальчика личная жизнь* - Шульдих улыбнулся. - *Кроуфорд решил ему не мешать.*
Ран приподнял бровь. Почему-то он был уверен, что Наги не отходит от Оми.
*Нет. Хотя, если бы они стали любовниками… Но тогда они бы не смогли работать вместе. Наги сделал правильный выбор.*
Рану стало жутко любопытно. Угрюмый мальчик, каким он остался в его памяти по стычкам со Шварц, не мог иметь личную жизнь. Но…
*Ты не правильно о нем думаешь. Угрюмый вид – это просто защита, своего рода маска. Твои товарищи тоже не считали тебя веселым человеком.*
*Кто?* спросил Ран.
*Уверен, что хочешь знать?* Шульдих во всю улыбался, не сводя глаз с Рана.
Ран кивнул.
*Хидака.*
Ран приоткрыл рот.
-Шульдих, хватит! – резко сказал Кроуфорд с переднего сиденья.
-Но…
-Хватит! Дома будешь сплетничать.
Ран заметил удивленный взгляд водителя, для него они молчали. Ран подавил улыбку.

Новым местом жительства оказался небольшой домик на окраине города, построенный в традиционном японском стиле. Ран удивился. Ему казалось, что Кроуфорд должен выбрать для жизни более европейский дом.
-Итак, - начал Кроуфорд, едва они переступили порог дома. – Пока вы оба не занялись самодеятельностью. Я сообщу вам дальнейшие планы.
-Самодеятельностью? – переспросил Шульдих. – Сдается мне, что мы только и делаем, что исполняем твои приказы.
-Шульдих, не ты ли старательно пытаешься сорвать мне любой план, который тебе не нравится по какой-либо причине?
-Ну… - Шульдих засунул большие пальцы рук в карманы джинсов и качнулся с пятки на носок. – Бывает, конечно. Но это когда ты мне ничего не объясняешь.
-Итак, вы слушаете меня. Это не обсуждается, - продолжил Кроуфорд.
-У меня есть работа, - начал Ран.
-Такатори в курсе. Он известит КР, - махнул Кроуфорд. – Есть более важные дела.
-Но этот ученый…
-Забудь о нем, Фудзимия. Всю информацию, которую удалось узнать, я передал Такатори. Он отравит на это дело кого-нибудь другого.
-Что происходит, Кроуфорд? – спросил Шульдих, - Что-то случилось?
-Да, случилось. Кое-кто всплыл.
-Что ты имеешь в виду? Я думал, мы просто мотаемся по Европе, дурача не в меру озабоченных придурков.
-Так и было. Но пока вы там развлекались, я встретился кое с кем. И мне это не понравилось.
-Ты можешь объяснить нормально, Кроуфорд? – спросил Ран. – Пока вы изощряетесь в остроумии, я ничего не могу понять.
-Я устал, - встрял Шульдих. – Мы только что пересекли океан. Разве серьезный разговор не подождет пока мы отдохнем?
Кроуфорд посмотрел на Шульдиха, потом перевел взгляд на Рана, помолчал, кивнул.
-Подождет.
-Отлично, обрадовался Шульдих. – Тогда мы идем спать, – он схватил Рана за руку и потянул за собой. – Идем.
-Но… - попытался протестовать Ран.
-Потом. Все потом.

Шульдих привел его в комнату. Кинув сумку в угол, он направился к шкафу.
-В конце коридора есть ванная, - сообщил он. – Если хочешь, то можешь искупаться.
-Да. Но…
-Не грузись. Если бы было что-то чрезвычайно важное, Кроуфорд не дал бы нам уйти. Значит, все не так страшно. Или просто времени еще достаточно. Расслабься и отдохни. Если дело действительно серьезное, то на отдых у нас может не оказаться времени. Поэтому нужно пользоваться представленной возможностью, - сообщил Шульдих, вытаскивая из шкафа постельные принадлежности.
-Хорошо.
Ран вытащил из сумки смену одежды, и направился в ванную комнату. Горячая вода смыла усталость. И теперь ему хотелось спать.
Шульдих маялся под дверью, меряя шагами коридор.
-Я быстро, - сообщил он, заходя в ванную. – Ты не успеешь соскучиться.
Ран улыбнулся.
В комнате на полу лежали два футона. Ран сел на один из них. Придет Шульдих, и они обязательно займутся сексом. А потом будут спать… А потом…
Ран вздохнул. Когда-нибудь ему придется вернуться назад. КР не потерпит долгой отлучки. Он так старался заполучить его себе в команду, что теперь не выпустит из рук. Но Шульдих не оставит Кроуфорда…
-О чем задумался? – спросил вернувшийся Шульдих.
-Я не хочу возвращаться к КР, - ответил Ран.
-Не возвращайся, - пожал плечами Шульдих.
-Но я должен…
-Фудзимия, - Шульдих опустился на колени, внимательно глядя ему в глаза. – Забудь о долге. Просто позволь себе жить. Ты это заслужил.
-Я…
-Ты все время думаешь о долге. И куда тебя это завело? Ты бросил сестру одну, потому что решил, что должен скрывать от нее правду.
-Ая…
-Я не спорю: нет ничего хорошего в твоем способе зарабатывать на жизнь. Но это еще не повод лишать ее брата.
-Шульдих…
-Я могу понять, что ты просто не хотел подвергать ее лишней опасности – врагов ты успел себе нажить. Но прекрати считать, что ты что-то должен КР! Ничего ты ему не должен. И Такатори не должен. Они играют в свои игры, используя вас как пешек, а ты считаешь, что должен им.
-Но…
-Останься со мной, Ран, - Шульдих обнял его, прижимая к себе. – Кроуфорд согласится. И даже поможет решить проблему с Такатори и КР. Просто останься. Столько сколько захочешь быть рядом.
Ран обнял Шульдиха в ответ. Остаться. Просто позволить себе чувствовать. И не оглядываться ни на кого.
-Хорошо, - сказал он. – Я останусь с тобой.
Шульдих расцепил объятья, обхватил его лицо ладонями. Его глаза лучились счастьем.
-Ран… - начал он, но, не закончив фразу, принялся покрывать лицо Рана поцелуями. Фудзимию окутало нежностью.
А потом его мягко уложили на одеяло и наглядно продемонстрировали всю силу страсти телепата…

-А если он узнает?
-Не узнает, если ты не проболтаешься. Кто ему скажет?
-Такатори…
-Такатори знает только то, что я попросил его послать Абиссинца в Европу под любым предлогом. И даже сам подсказал этот предлог.
-Но…
-Такатори не будет возвращать себе Абиссинца. Если бы он мог его удержать, то удержал бы.
-Но…
-Не бойся. Если Фудзимия сам не захочет уйти, его никто не переубедит. А в твоих интересах держать его рядом столько сколько сможешь. Ведь, в конце концов, все затевалось только ради того, чтобы ты получил его в свою постель.
-И все же…
-Не волнуйся. Я не расскажу ему – мне не помешает лишний боец в команде. Главное, чтобы твоя совесть не проснулась не вовремя. Иногда тебе почему-то нравится быть честным…
-Прости, просто он такой…
-Влюбленный телепат – это страшно!
-Кроуфорд!
-Молчу.
-Мы останемся вместе?
-Не скажу.
-Но…
-Пусть это станет для тебя сюрпризом.
-Кроуфорд!
-Да, Шульдих. Он не уйдет от тебя. Даже когда узнает, что эта неделя в его жизни была сплошным розыгрышем. Иди, он скоро проснется. И у нас будет работа. Спокойных снов.
-И тебе спокойных снов.

@темы: WKF3, Ая/Шульдих, яой, AU

---

"Дождь в Балтиморе", переводчик: Катриона для endy

[Катриона]

Название: Дождь в Балтиморе
Автор: Katherine
Переводчик: Катриона
Бета: lady Dora Tany
Категория: яой
Жанр: angst, romance
Рейтинг: R
Пейринг: Айя/Йоджи
Саммари: Йоджи живет в Балтиморе, а Айя в 3500 милях от него. Что же произошло и что может измениться?
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Размещение на БКпР: всегда пожалуйста

Переведено для endy, по заявке:
- Ран/Едзи
- желательно хороший конец


- Алло?
- Привет… Дин? – голос в трубке звучал знакомо, но Йоджи был не совсем уверен; слишком давно они не общались.
- Да. Это ты, Йоджи?
Йоджи улыбнулся.
- Да, давно не виделись, - он помолчал. – Я ведь правильно сейчас сказал?
Дин рассмеялся тем глубоким, грудным смехом, который Йоджи так хорошо помнил.
- Абсолютно. Но твой английский по-прежнему ужасен.
- Спасибо. Послушай…
- Что случилось?
- Мне нужно уехать из Токио. Могу я ненадолго занять твой диван?
- Разумеется, дружище. Если я сказал, что ты всегда желанный гость, то значит, так оно и есть. Приезжай в любой момент, договорились?
- Спасибо, Дин. – Йоджи стало легче. Теперь ему не придётся... Он заставил себя избавиться от этой мысли.
- Мне очень жаль, что такое случилось с Аской. Она была отличной девчонкой, - добавил Дин.
Йоджи вздрогнул. Дин даже не подозревал, что произошло после этого.
- Да, мне тоже жаль.

***

15 ноября 2003 года

- Гребанный кусок дерьма! – Йоджи хлопнул ладонью по бормочущему радиоприемнику, словно это могло заставить его лучше работать. И хотя собственный опыт Йоджи показывал, что стучать по электроприборам совершенно бесполезно, в этот раз он был слишком расстроен.
Да еще тот тип, за которым Йоджи вел слежку, так и не показался; он опаздывал уже на три часа. Похоже, поездка в это безлюдное место обещала стать всего лишь бесполезной авантюрой, и осознанию этого факта вовсе не добавлял радости сломавшийся радиоприемник. Вздохнув, Йоджи совсем отключил дурацкое устройство и прикурил очередную сигарету.
В принципе, тишина была не так уж плоха. Ведь когда они работали вместе с Айей, то тоже не слишком часто разговаривали. Но, разумеется, та тишина была совершенно другой. Напряженной, едва не искрящей от несказанного и не сделанного, и Йоджи никогда не знал, когда Айя повернется к нему и невозмутимо скажет: «Давай трахнемся». Но те дни прошли, как, впрочем, и дни, когда тишина между ними изменилась. Сейчас Йоджи торчал в пятидесяти милях к западу от Балтимора, а Айя, судя по всему, мог находиться где угодно. Йоджи не виделся и не разговаривал с ним с тех самых пор, как уехал из Токио почти год назад.
В кармане пиджака, брошенного на пассажирское сидение, зажужжал телефон, и Йоджи, отогнав воспоминания, достал его и открыл крышку:
- Да?
- Неужели твоя мама ничему тебя не учила, Кудо? Так не отвечают на телефонные звонки.
- Дин, - улыбнулся Йоджи, сделав очередную затяжку. – Увы, я совершенно необучаем.
Несмотря на плохую связь, он ясно расслышал усмешку в голосе Дина.
- Очень жаль. Потому что у меня есть несколько знакомых девушек, умирающих от желания заняться твоим воспитанием.
- Передай им, что я непременно позвоню, как только захочу перевоспитаться, - ответил Йоджи, придерживая трубку плечом, вышвыривая окурок и одновременно роясь в «бардачке» в поисках смятой пачки и запасной зажигалки.
- Итак, - Дин перешел с легкомысленного на деловой тон. – Как я понимаю, наш клиент так и не появился?
- Прямо в точку, Динни, - отозвался Йоджи, тщательно следя, чтоб в голосе не прозвучало разочарование. У Дина и так хватало дел, чтобы еще успокаивать смятенную Йоджину душу. Он и без того был благодарен Дину за работу и предоставленный на первые две недели жизни в США диван.
- Дерьмово, парень. Куда, черт возьми, он мог запропаститься?
- Без понятия, но сюда он точно не приезжал, - Йоджи хмуро уставился на маленькую придорожную забегаловку, за которой вёл наблюдение. Те несколько машин, что стояли возле неё на парковке, выглядели так, словно не двигались с места уже несколько лет, что уж говорить о часах.
- Ну, тогда возвращайся в офис, - уступил Дин, - Похоже, нам еще придется за ним побегать.
Йоджи усмехнулся.
- Ты хотел сказать, мне придется побегать, - поправил он.
Дин расхохотался.
- Просто тащи сюда свою задницу, Йоджи.
- С удовольствием, - Йоджи закончил разговор и убрал телефон обратно в карман пиджака. Немного отодвинув водительское сиденье назад, он, не спеша, докурил сигарету, наслаждаясь последними лучами солнца. Вполне возможно, что в Балтиморе по-прежнему льет дождь.

***

- Когда ты прекратишь курить? Это отвратительная привычка.
Щелчок, затяжка.
- Когда ты попросишь меня об этом.
- Хн. – Айя отворачивается, натягивая покрывало на плечи и пряча голову под подушку.
- Вот видишь? На самом деле, ты вовсе не хочешь, чтобы я бросал.
Айя не отвечает.

***

6 февраля 2003 года

- А вот и мы, - рисуясь, произнес Дин, опуская два дымящихся стаканчика кофе и коробку пончиков на исцарапанный стол в углу офиса. – Завтрак чемпионов.
Йоджи пододвинул один из стаканчиков поближе и вдохнул глубокий, терпкий аромат. Такой кофе постоянно напоминал ему об Айе - о его запахе, остром и низменном, горьком, словно кофеин.
- Спасибо, - пробормотал он, обжигая язык первым же глотком.
Дин плюхнулся на стул прямо напротив Йоджи и запустил руку в свои короткие, темные волосы. На его висках поблескивала седина, которой не было раньше. Обычно Йоджи нравилось поддразнивать Дина насчёт его возраста, хотя, если задуматься, из них двоих именно он ощущал себя древней развалиной.
- Снаружи просто мерзко, - сказал Дин, пытаясь выжать свой свитер. – В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит.
- С тех пор, как я сюда приехал на улице всегда либо дождь, либо снег. Неужели здесь бывает другая погода? – произнес Йоджи, удивленно приподняв брови.
- Ну, знаешь ли...- невнятно отозвался Дин, откусив большой кусок шоколадного пончика. - У нас прекрасная весна, ты сам в этом убедишься.
- Каких-то несчастных две недели? – саркастически заметил Йоджи, принимаясь за пончик с кленовым сиропом.
В ответ, Дин лишь закатил глаза, но предпочел не спорить, вместо этого занявшись уничтожением пончика. Он был одет точно так же, как и всю прошедшую неделю – в штаны цвета хаки, белую майку, и какой-нибудь свитер поверх. Сегодня это был свитер ручной вязки из шерсти ярко-зеленого цвета.
Допив кофе, Йоджи машинально обвел пальцем узор на крышке стола. С тех пор, как он покинул Японию, прошло почти два месяца, и он уже не надеялся, что когда-нибудь сможет забыть Айю. Но все же боль каждый раз накатывала внезапно, будя в памяти воспоминания - хорошие и плохие - возвращая в прошлое. Белоснежные зубы девушки на рекламном плакате напоминали неожиданные улыбки Айи, вспыхивавшие в темноте, потоки дождя на машинном окне походили на пряди волос Айи у него на подушке.
- Пенни за твои мысли, - мимоходом бросил Дин, потянувшись за следующим пончиком.
- Хммм, - Йоджи взболтал остатки кофе на дне стаканчика, мечтая об еще одной порции, только чтобы снова вспомнить запах Айи. – Угадай.
- О, - Дин наклонился над столом и внимательно уставился на Йоджи. – Ты хочешь…
- Нет, - решительно ответил Йоджи, сжимая губы и избегая его взгляда.
Дин улыбнулся.
- У меня есть пара билетов на игру «Воронов» в эти выходные. Не хочешь сходить?
- Э, «Воронов»? – неуверенно переспросил Йоджи. Он никогда особо не интересовался спортом. Фактически, его главным спортивным достижением был просмотр Чемпионата Мира по футболу вместе с Кеном. Да и то лишь после экстремального принуждения.
- Боже, Кудо. Я говорю о футболе, - закатив глаза, произнес Дин.
- О, - Йоджи мысленно пролистал свой ежедневник, как обычно, оказавшийся практически пустым. – Да, разумеется, почему бы и нет.
- Отлично! – с этими словами Дин встал из-за стола и начал рыться в одном из картотечных шкафов, выстроившихся вдоль задней стены комнаты. А затем он бросил папку рядом с Йоджиным пустым стаканчиком из-под кофе.
- Вот, можешь начать с этого.
Опустив подбородок на руки, Йоджи взглянул на папку и вздохнул. Работа, как всегда.

***

Йоджи всё ещё в сознании, когда Кен бережно опускает его на кровать. И неважно, как осторожно Кен это делает - Йоджи все равно чувствует боль в животе и тихо шипит сквозь зубы. Шипение – это все, на что он способен в этот момент. Так трудно дышать.
Увидев, что Йоджи лежит на постели, стоящий в дверях Айя поворачивается, чтобы выйти. Свой плащ он сбросил где-то по дороге, а его руки испачканы Йоджиной кровью. На лице Айи тоже видны следы крови, но Йоджи не помнит точно, чья она – его или их жертв. Для него эта миссия пролетела чертовски быстро.
Он пытается поднять руку, шепча:
- Айя.
Кен шикает на него, но Айя уже оборачивается, вопросительно приподняв одну бровь. А затем отрывисто кивает Кену, вполголоса веля сходить за аптечкой.
- Останься, - еле слышно шепчет ему Йоджи, едва Кен выходит.
Айя кивает и неловко присаживается на край постели, сложив руки на коленях
- Нет, ты меня не понял, - и хоть Йоджи знает, что сейчас не время, он все же хочет сказать обо всем и ему это просто необходимо, в особенности потому, что сегодняшней ночью он едва не оказался на краю гибели. – Останься насовсем. Не оставляй меня.
Айя проводит рукой по его волосам, и на мгновение прикрывает глаза.
- Я останусь, - говорит он. – Я не уйду.
И Йоджи откидывается назад, скользя навстречу беспамятству в красном море боли. Но теперь он привязан к жизни единственной нитью, той жизненной нитью, что дал ему Айя, и Йоджи знает, что проснется вновь.

***

27 марта 2003 года

Йоджи наконец-то понял, что Балтимор казался ему таким чужим из-за своей равномерности. В отличие от стремящегося ввысь Токио, большая часть местных зданий была одной высоты, за исключением нескольких отелей и небоскребов, разбивавших эту монотонность. Да еще подавляющая часть этих зданий была старой - хотя, наверное, здесь это называется историческим наследием, полагал он. Эти американцы так чертовски гордились своей всего-навсего двухсотлетней историей.
Он скучал по Токио. Он скучал по людской толчее, скучал по пластику, неоновым огням и даже, как ни странно, по мусору и грязи. Токио был современным городом. Он был новым, суетливым и кипящим жизнью. Он жил и дышал, словно огромное чудовище, распластываясь вокруг милями металла и бетона.
И, признавался Йоджи самому себе, он скучал по Токио, потому что там был Айя.
Йоджи свернул на Бродвее и оказался возле Феллс Пойнт. Эта часть города стала его любимой, несмотря на изобилие живописных туристических аттракционов и переизбыток исторических мест. Он обошел Бродвейский рынок, безуспешно соблазняемый ароматами еды, доносящимися из деревянного здания. Они с Дином перекусили едой из китайского ресторана у себя в офисе всего час назад. (Традиция, к которой Дин был просто счастлив его приобщить.)
Хотя туристический сезон еще не начался, здесь все же прогуливались несколько человек – местных жителей и, конечно же, вездесущих японских туристов. Йоджи наслаждался видом чёрных волос, бледной кожи и узких, миндалевидных глаз.
Он скучал по Айе. О, как он скучал по Айе.
Ему хотелось бы вспомнить звучание голоса Айи. Но он не мог. Словно та, последняя неделя тишины начисто стерла его из памяти. И теперь, даже во сне, когда Айя говорил, то не произносил ни звука. Он забыл и многое другое – почерк Айи, его походку, его любимую песню – хотя Йоджи не был уверен, что когда-либо знал её.
Разумеется, он помнил многое другое. То, как медленно и робко появлялась на лице Айи улыбка, когда они оставались по ночам наедине. Это воспоминание было невероятно ценным, и Йоджи цеплялся за него – уголок спокойствия – во время перелета до Балтимора. То, как Айя отбрасывал волосы с лица, как зашнуровывал ботинки – четко и без лишних движений, как он ненавидел стирку, но зато постоянно мыл посуду, как расставлял свои книги строго по темам, с какой нежностью ухаживал за цветами. Все эти мелочи, собранные вместе, и составляли человека, в которого Йоджи когда-то влюбился, да так и не смог разлюбить, человека, которого он продолжал любить до сих пор.
Увы, сейчас уже ничего нельзя было изменить. Йоджи добрался до причала и опустился на одну из кованных металлических скамей, вытянувшихся вдоль воды. Он вытряхнул очередную сигарету из пачки и затянулся, на пару секунд задержав первый дым в легких, прежде чем медленно выдохнуть. Он подумывал взять водное такси, чтобы пересечь бухту до Музея изобразительных искусств, потратив таким образом немного времени, но один взгляд на часы (большие и громоздкие, оставшиеся со времен Вайсс – от старых привычек трудно избавиться) подсказал ему, что музей закроется через полчаса.
Поэтому Йоджи не двинулся с места, просидев на скамье до самого заката, раскрасившего облачное небо пастельными оттенками оранжевого и розового. Замерзнув, он натянул пиджак. К тому моменту пирс был практически пуст, за исключением нескольких туристов, дожидавшихся особо удачного закатного снимка, и юной парочки, прижавшейся друг к другу на соседней скамье. Он оставил их наедине и вновь отправился вверх по Бродвею, по направлению к офису, по направлению к «дому».
Миновав Fell’s Point Station, Йоджи заколебался. Бар выглядел таким теплым и заманчивым, из окон и широко открытой двери лился мягкий свет. Он уже бывал здесь однажды, вместе с Дином, и помнил, что здесь подавали неплохое пиво и вполне приличную закуску. Поддавшись внезапному порыву, он вошел внутрь, уселся за стойку бара и заказал «Гинесса».
Глубоко вздыхая, он мрачно уставился на деревянную стойку, прежде чем отхлебнуть темного пива, позволив себе насладиться вкусом солода. Айя не любил пиво и Айя не любил клубы, поэтому Йоджи пришлось пересмотреть свои взгляды на ночную жизнь. Походы в клуб потеряли свою прелесть по сравнению с возвращением домой, к Айе. Оказавшись в США, он попытался вернуться к прежнему образу жизни, но уже не чувствовал к нему прежней тяги. В этом районе располагалось несколько хороших клубов, но Йорджи не хотелось туда ходить, а оказавшись там однажды, он почувствовал себя несчастным, потому что все, о ком он мог тогда думать, был Айя.
Кого он пытается обмануть? Единственный, о ком он вообще мог думать, был Айя, и это выглядело по-настоящему жалко.
Что ж, хватит, значит хватит. Хватит мучаться и скучать по Айе, хватит Балтимора, штат Мэрилэнд, США. Йоджи поднялся на ноги, оставив недопитое пиво на стойке бара.
Он собирался позвонить Айе.
Дорога до его квартиры казалась бесконечной, но Йоджи едва замечал окружающее. В его животе порхала целая стая бабочек. Он собирался позвонить Айе.
Ворвавшись в квартиру, Йоджи сразу направился к телефону. Он наизусть помнил код страны и телефонный номер, так что набрал их, не задумываясь. Прикусив губу, Йоджи с опозданием пытался придумать, что сказать, слушая щелчки межконтинентальной связи.
А потом это потеряло значение, потому что Айя все равно не ответил.

***

- Эй, Айя, где тебя носило? – Йоджи откидывает волосы с лица, собирая их в хвост с помощью ленты.
Айя смотрит на него абсолютно пустыми глазами.
- Она умерла.
Йоджи потрясенно выдыхает, распахивая объятия, и Айя без колебаний шагает в оберегающее кольцо его рук, вздрагивая, словно испуганный дикий зверёк. Он судорожно глотает воздух, и Йоджи знает, что в этот момент Айя, как никогда в жизни близок к тому, чтобы заплакать. Йоджи поглаживает его по спине, абсолютно не представляя, что сказать.
Когда спустя несколько мгновений Айя отодвигается, его губы крепко сжаты.
- Я буду наверху, - тихо произносит он.
Глядя ему вслед, Йоджи знает, что Айя будет выполнять ката до тех пор, пока не измотает себя до полной неспособности думать, неспособности вспоминать, что она мертва. И он не представляет, как его остановить, поэтому просто сидит на кухонном столе и слушает глухие звуки ударов и приглушенные вскрики до тех пор, пока его сердце не начинает разрываться от горя.
Тогда он звонит Оми и тихо плачет в телефонную трубку, потому что Айя не может этого сделать.

***

9 декабря 2002 года

Йоджи стоял возле Старбрукского кофейного автомата и ждал Дина. Они договорились встретиться именно здесь, так как сверхсекретные меры предосторожности не позволяли Дину встретить его возле ворот. Но самолет Йоджи задержался в Детройте дольше, чем он рассчитывал. Было немного странно осознавать, что на самом деле прошло немногим более двух часов с тех пор, как он покинул Японию. Словно этих четырнадцати часов, что он провел в самолете, никогда не существовало, вот только его организм утверждал обратное.
Он отпил так называемого зеленого чая и скривился:
- Учту на будущее, - поморщившись, сказал он.
- А, вот ты где, - воскликнул Дин у него за спиной.
Йоджи обернулся и был немедленно схвачен Дином в медвежьи объятья. Он с опозданием обхватил Дина свободной рукой, стараясь не расплескать горячий чай.
- Добро пожаловать в Балтимор, - Дин хлопнул его по плечу и ухмыльнулся.
Дин выглядел совсем так же, как и когда приезжал туристом в Японию «чтобы перебеситься». Кажется, именно это выражение он использовал? Его стрижка стала немного короче, более консервативной, а возле рта и около глаз появилось несколько новых морщинок. Йоджи был рад отметить, что они от смеха. Он по-прежнему выглядел полным сил, здоровья и энергии – даже Аске бывало нелегко выдерживать заданный Дином темп. Йоджи слабо улыбнулся. Ему почти удалось подумать о ней без боли. И это была только Аска, а не Ной. Отогнав мрачный настрой, который приняли его мысли, Йоджи забросил жалкое подобие чая в ближайшую урну и поднял свои сумки.
- И это все, что ты привез с собой? – недоверчиво поинтересовался Дин.
Йоджи кивнул на большой вещевой мешок у своих ног.
- Еще вот это, - сказал он. Конечно, обычно он выглядел как картинка, даже чересчур, но теперь…
Большая часть его одежды напоминала об Айе. Без каких-то особых на то причин. Просто напоминала.
- Думаю, я куплю новую одежду, пока буду здесь, - добавил Йоджи, когда Дин подхватил его вещевой мешок и направился к выходу из терминала. – Подскажешь пару приличных местечек?
- Нет, если только ты не решил одеваться так же, как я, - ухмыльнулся через плечо Дин. Он был одет в фирменные штаны цвета хаки, рубашку на пуговицах и плотную куртку. – Но я уверен, ты сам быстро научишься здесь ориентироваться.
Йоджи зевнул, пытаясь держаться рядом с товарищем; черно-красный декор аэропорта угнетающе действовал на его измотанный многочасовым перелетом организм. Когда они добрались до машины, он закинул свои сумки в багажник и устало плюхнулся на переднее сидение, нащупывая ремень безопасности, пока Дин пристегивался. Откинув голову назад, Йоджи снова зевнул.
- Ты голоден? – поинтересовался Дин, заводя машину. – Или просто хочешь отдохнуть?
- Спать, - ответил Йоджи, закрывая глаза.
- Ты выглядишь чертовски измотанным. Мне знакомо это ощущение.
- Спасибо за все, Дин, - тихо пробормотал Йоджи.
- Эй, все в порядке, - послышался шорох одежды, когда Дин повернул голову, и Йоджи разлепил глаза, чтобы встретиться с ним взглядом прежде, чем Дин вновь переключил свое внимание на дорогу. – В действительности, ты приехал вовремя – мой секретарь только что уволилась, потому что должна возвращаться в колледж.
- Секретарь? – осторожно переспросил Йоджи.
- Ну, ты будешь кем-то вроде партнера, - пояснил Дин. – Я расширяю дело и не могу уследить за всем лично. А еще я знаю, что у тебя есть опыт, и, в общем, твои обязанности будут не слишком отличаться от того, чем ты занимался в Токио. Что скажешь?
- Звучит здорово, Дин, - улыбнулся Йоджи. – Теперь я просто обязан отблагодарить тебя.
- Ну что ж, ты отблагодаришь меня, если расскажешь, почему, черт возьми, ты так хотел убраться подальше от Токио, - нахмурившись, заметил Дин.
Йоджи отвернулся и невидяще уставился в окно.
- Может быть, в другой раз, - ответил он.

***

Йоджи выгибает спину, когда Айя вжимает его бедра в матрас и обхватывает губами головку его члена. Он смотрит вниз, стараясь не закрывать глаза, потому что знает, как Айя не любит этого делать, но Айя тоже знает, что Йоджи нравится наблюдать, как его член медленно исчезает меж губ, обычно сжатых в суровую, тонкую линию. Но по ночам, в их постели, губы Айи становятся мягче, и сейчас они розовеют, когда он проводит языком по всей длине Йоджиного члена.
Одарив любовника слабой улыбкой, Айя смазывает пальцы любрикантом и легко касается ими входа в тело Йоджи в тот же самый миг, как его рот вновь накрывает Йоджин член. Йоджи стонет и вскрикивает, желая большего, чем движения Айиных пальцев, вжимающихся в него, большего, чем губы Айи на его члене.
Но Айя решает поддразнить его легкими движениями языка, одновременно медленно проскальзывая одним пальцем внутрь его тела. Йоджи хочется приподнять бедра, умоляя о большем, но он знает, что это лишь заставит Айю дразнить его еще дольше, поэтому он комкает простынь в кулаках и сильно прикусывает язык, напоминая себе, что нельзя говорить…
- Пожалуйста, - все равно выдыхает он.
Айя выпускает его член и вытаскивает палец, медленно поднимаясь к Йоджи и жадно целуя. Его губы теплые и гладкие, а у поцелуя солоноватый привкус Йоджиной спермы. Айя прижимается к нему бедрами, и Йоджи раздвигает ноги шире, опуская вниз руку, чтобы указать Айе путь в его тело и потом… потом…

***

Йоджи проснулся.
Он лежал на спине на своем ветхом диване, прижав руки к подушкам, возбужденный член ныл, сдавленный в тесных джинсах. Йоджи перевернулся и застонал, прижавшись бедрами к комковатым подушкам.
Это был далеко не первый раз, когда ему приснилось подобное. И это уже не первый субботний вечер, когда он заснул полностью одетым.
Разумеется, намеренное игнорирование совершенно не помогло, поэтому он вновь упал на спину. Расстегнув брюки, он провел ладонью по своему члену, смазывая пальцы выступившей влагой, скользя ими по чувствительному местечку снизу. Спустив брюки еще ниже на бедра, он легонько обхватил яички левой рукой, одновременно начиная ритмично двигать правой.
Йоджи предпочел бы, чтобы это была рука Айи.
Он представил себе, что это Айина рука ласкает его, Айина рука вжимается в его бедро. Слабый звук Айиного дыхания, то, как слегка прогибаются подушки дивана под его весом. Иллюзия казалась такой материальной, почти настолько же реальной, как сны, в которых поездки в Балтимор не существовало. Йоджи хватило всего пары секунд, чтоб кончить, ощущая тепло Айиного тела поблизости, и это Айина рука довела его до оргазма, и Айины пальцы чуть позже были облизаны дочиста.
А потом он ещё какое-то время лежал, часто дыша, прикрывая рукой глаза от тусклого света, льющегося из незанавешенного окна. Прошло восемь месяцев с того момента, как он въехал в эту квартиру, но она по-прежнему больше походила на временное жилище, стоянку на пути в неизвестность. Если, конечно, не считать того факта, что Йоджи никуда не собирался.
Ему просто некуда было ехать.
Слегка скривившись от этой мысли, Йоджи, поерзав, окончательно стащил с себя джинсы и бросил их на пол рядом с диваном. Затем, усевшись, он снял и футболку и провёл рукой по спутанным волосам.
Боже, он совершенно запутался. Работать с Дином, блуждать по Балтимору, словно бродяга, и засыпать на диване в полной депрессии – вот из чего, в основном, состояли его дни. Теперь он даже не чувствовал необходимости напиваться. Просто ничто на свете не могло заставить его забыть Айю. Да ладно, кого он хочет обмануть? Он никогда и не пытался по-настоящему его забыть. Мужчины, женщины, какая разница – ему нужен был только Айя.
Вздохнув, Йоджи нагишом отправился в ванную. Стараясь не встречаться взглядом с собственным отражением, он без особого энтузиазма почистил зубы и кое-как вытерся влажным полотенцем. Однажды, эта боль уйдёт, сказал он себе, шлепнувшись на кровать, единственную действительно дорогую вещь во всей квартире. Это ведь так же, как скорбь по погибшим, верно? Со временем, она становится все терпимее, особенно, когда их лица исчезают из ваших воспоминаний…
Почти бездумно, он потянулся к телефону и набрал серию цифр, неизгладимо отпечатавшихся в его памяти. На табло электронных часов высветилось 3 часа ночи. В Токио сейчас полдень. А вдруг, в этот раз Айя ответит на звонок?
Но, разумеется, он не ответил.

***

- Айя, поговори со мной. Ты молчишь уже целую неделю. – Йоджи на мгновение замирает, ковыряя линолеум носком ботинка. – Ты, вообще, спал? – тихо спрашивает он. – Если да, то явно не в нашей постели, - отвечает он самому себе. – Айя, пожалуйста, не отгораживайся от меня.
И – ни слова от Айи, который стоит неподалеку, уставившись на свои ноги тем же безжизненным взглядом, с каким он вернулся из госпиталя. Его губы сжаты в тонкую линию, а мелкие скорбные морщинки, похоже, навсегда обосновались вокруг его рта. Руками он судорожно вцепился в подол своей свободной рубахи.
- Айя, ты ведешь себя так, словно я не существую, - объясняет Йоджи. – Словно вокруг тебя вообще никого нет. Ты можешь не разговаривать об этом со мной, я и не жду, что ты быстро оправишься от такого удара, но прошу тебя… - он с горечью умолкает, совсем запутавшись в своих чувствах.
- Вон, - произносит Айя с той спокойной решимостью в голосе, которую прежде он использовал только с врагами.
- Что? – Йоджи пытается поймать его взгляд, но Айя по-прежнему смотрит в пол. Похоже, за все время разговора он ни разу ни поднял глаз и даже не моргнул.
- Убирайся вон, - повторяет Айя.
Поверхность Йоджиного сердца трескается, словно твердая корочка крем-брюле, с ломким, тихим звуком, и его начинает подташнивать.
- Айя, - неверяще повторяет он.
- Уходи, - жестко произносит Айя. – Я больше не хочу тебя видеть.
Значит, это конец. Айя прошмыгивает мимо Йоджи и поднимается вверх по лестнице, и Йоджи чувствует себя так, словно история с Аской повторяется, только в этот раз Йоджи не виноват, и Айя не мёртв, и это все ужасно несправедливо.
Поэтому, он уходит. И старается не оглядываться назад, но, разумеется, у него это плохо получается.

***

20 июня 2003 года
Йоджи вздохнул и откинулся на спинку стула, забросив скрещенные ноги на стол. Дин на весь день исчез из офиса, чтобы задать несколько деликатных вопросов об одном пропавшем произведении искусства. Позвонило несколько клиентов, и Йоджи договорился с ними о встрече, но, не считая этого, здесь было пугающе тихо. Всего лишь 10 часов утра, а он уже заскучал. В конце концов, просто невозможно бесконечно раскладывать пасьянсы.
Он с тоской посмотрел на телефон. Дин совершенно не возражал против международных звонков, пока Йоджи аккуратно оплачивал счета. Со стуком опустив ноги на пол, он снял трубку и набрал знакомый номер. И ему снова никто не ответил.
Нажав большим пальцем на кнопку сброса, Йоджи набрал другой номер и мысленно скрестил пальцы, надеясь, что Оми дома. К тому же, уже почти подошло время их традиционного звонка. К тому же, попытки казаться счастливым могли на несколько мгновений разогнать снедавшую его скуку.
- Алло! – зазвучал в трубке звонкий голос Оми. Похоже, он слегка запыхался.
- Привет, малыш! – произнес Йоджи, вновь откидываясь на спинку стула и наматывая на руку телефонный шнур. – Как дела?
- Йоджи-кун!
Йоджи улыбнулся. Ему всегда было приятно слышать, как Оми радуется его звонку.
- Так чем ты занимался?
- Погоди минутку. – На том конце послышались звуки потасовки. – Ко мне пришел Кен-кун! Можно, я переключу тебя на громкую связь?
- Конечно. – Йоджи откинул голову назад, разглядывая потолок, и развлекался, гадая, что означают разнообразные щелчки и постукивания, доносящиеся из трубки. Послышался резкий скрип, а потом вновь голос Оми – запыхавшийся и обеспокоенный:
- Ты слышишь меня, Йоджи-кун?
- Да, просто отлично.
- Привет, Йоджи! – голос Кена, как всегда, звучал жестко, и все же заботливо.
- И тебе привет, Кенкен!
- Йоджи-кун, мы сегодня ходили смотреть футбол!
- Ага! Это было круто! – Кен начал было описывать игру, но Оми шикнул на него.
Йоджи тихо рассмеялся. Он был рад, что его младшие товарищи продолжают видеться. Оми требовалось присутствие друга, близкого по возрасту, чтобы помочь ему забыть чудовищную ответственность, которую он нес, как глава Критикер. И одному богу известно, что ни он, ни Айя никогда не справлялись с этим. Они были слишком стары, не по возрасту, разумеется, но по жизненному опыту.
- Как в Балтиморе? – спросил Оми, как обычно, запнувшись на иностранном слове.
- Хорошо. Жарко. – уклончиво отозвался Йоджи.
- Эй, Йоджи, с тобой действительно все в порядке? – спросил Кен неожиданно серьезным тоном. – А то малыш постоянно о тебе беспокоится.
- Эй! Кен-кун, я вовсе не малыш!
Улыбаясь, Йоджи прикрыл глаза и пожелал вновь оказаться в Токио. Ему было не слишком хорошо, но друзьям вовсе не стоило об этом беспокоиться. Он обязательно с этим справится.
Наверное.
Когда-нибудь.
- Как Айя? – спросил он, меняя тему.
- О нем я тоже беспокоюсь, - сказал Оми. – Я не говорил с ним с того времени, как ты уехал. Ну, ты понимаешь.
- Да, я понимаю, - Йоджи устало потер лоб.
- Он все еще здесь, в цветочном магазине, - добавил Кен. – Пару раз я видел свет наверху.
- Но он никогда не отвечает на звонки! А когда я прихожу, он не открывает дверь! – Оми сделал паузу. – По-моему, ты должен вернуться домой, Йоджи-кун!
- Вот и я говорю – давно пора, - сухо сказал Кен.
- Мы скучаем по тебе, - уныло произнес Оми. – Я уверен, и Айя-кун тоже!
- Я знаю, - отозвался Йоджи. – Я тоже по вам скучаю.
И он действительно скучал. Хотя был почти уверен, что Айя по нему совершенно не скучает.

***

- Йоджи, что ты делаешь?
Йоджи пододвигается ближе, пристраивая голову у Айи на плече.
- Сплю, - отвечает он.
Айя отпихивает его.
- Тогда не стоит делать этого на мне, - замечает он, вновь открывая книгу.
Демонстративно обиженно фыркнув, Йоджи поворачивается на другой бок и крепко обнимает подушку, хотя это совершенно не то.
-Ну и ладно, - сонно бормочет он.
- Сладких снов, - почти нежно произносит Айя, поглаживая его по волосам.

***

1 января 2004 года
Чертыхаясь, Йоджи выжал свои волосы прямо на лестничной площадке и только потом отпер входную дверь. Да, он знал, что ему давно пора купить дождевик, но никак не находил на это времени. И вообще, он вовсе не боялся оказаться промокшим и замерзшим.
Ну да, конечно.
Йоджи бросил вымокший пиджак на спинку стула. Следом он стянул эту чертову рубашку и швырнул в направлении софы. Йоджи стоял посреди гостинной, снизу доверху растирая руки в тщетной попытке согреться. Бросив это безнадежное дело, он зашел в спальню и перерыл все валявшееся там барахло в поисках чего-нибудь относительно чистого и теплого.
И пока он натягивал на себя тонкий джемпер, на глаза ему попался телефон.
- Я же обещал себе, что не буду больше звонить, - сказал Йоджи.
Телефон, как ни в чем ни бывало, стоял на прежнем месте.
- Он же все равно никогда не отвечает, - попытался напомнить себе Йоджи.
Но все равно снял трубку и набрал знакомый номер. Он просто не мог выбросить его из головы. Закрыв глаза, Йоджи ждал сигнала дозвона. Один гудок -
- Алло.
- Айя? - Йоджи просто не мог поверить, что это действительно Айя, что он в самом деле здесь, на другом конце линии.
- Йоджи. - В голосе Айи не было удивления, словно он ожидал этого звонка. А еще его голос был грустным, и сдавшимся, и даже немного опустошенным. Словно он остался совсем один, и эта едва заметная уязвимость в Айином голосе заставила болезненно сжаться Йоджино сердце.
Йоджи не представлял, что сказать. Он просто набирал этот номер раз за разом - и никогда не думал, что на его звонок могут ответить.
- Мне очень нужен дождевик, - наконец, выдохнул он.
Айя рассмеялся, и этот смех прозвучал для Йоджи прекраснее всего на свете.
- Возвращайся домой, - произнес он нежно, - и я тебе его куплю.

Конец

@темы: WKF3, Вайсс-3, Ая/Ёдзи, перевод, яой, AU

---

"Секунды до весны" автор: Dako Serebro для tuneru

[Ная К.]

Название: Секунды до весны
Ник автора: Dako Serebro
Бета: Joel Jocelyn
Категория: Ген
Жанр: Drama/Tragedy, Vignette.
Рейтинг: PG
Пары или/и основные персонажи: Ёджи, Кроуфорд
Предупреждения: Spoiler (второй сезон)
Размещение на БКпр: да
Краткая аннотация: Кроуфорд и Ёджи отправляются в рай, где вечная весна.
Закончен.

Для tuneru
пэйринг практически любой, только без Фарфарелло, в рамках Шварц-Вайс.
Смысл обязателен, желательна динамика сюжета, пост-Глюэн; интересно было б
прочесть Кроуфорд\Кудо с такими условиями. Не БДСМ, не ПВП. Можно ангст и
романс.

Секунды до весны


1.
Tokyo Metropolitan Hospital
Date: 27.02.2003
Name: Ито Рё
Age: примерно 26 лет.
Diagnosis: амнезия

Поступил в реанимацию в конце ноября прошлого года в тяжёлом состоянии. Амнезия как следствие множественных ушибов головы. В удовлетворительное физическое состояние пришёл быстро. Память не восстанавливается.


2.
Законопослушный гражданин Ито Рё появился полгода назад.
Законопослушный гражданин Ито Рё получил от предыдущих 25 лет жизни пустую голову, искалеченное тело и отличную интуицию.
Законопослушный гражданин Ито Рё завёл семью и влился в социум.
Законопослушный гражданин Ито Рё по воскресениям гуляет в парке под руку с супругой.
Законопослушный гражданин Ито Рё не умеет завязывать галстук.
Законопослушный гражданин Ито Рё совсем не похож на профессионального убийцу Кудо Ёджи.


3.
Рё всегда улыбается Аске. Потому что по утрам она заботливо поправляет ему костюм, а вечерами весело щебечет о насущных пустяках.
Рё всегда смотрит Аске в глаза. Потому что он читает в них желание отвлечь его от страшных мыслей, скрытое за заботливыми жестами и непринужденными разговорами.
Рё благодарен Аске. Потому что она знает, что он всё понимает. И он знает, что она знает. Взаимная красивая ложь. Ложь во спасение. Ложь, которая скоро станет правдой. Ведь до весны осталось совсем немного.
Всего один сон.


4.
На краю сознания возникают знакомые образы, смутные и расплывчатые. Эхом в голове отдаются слова: "Вы – моя семья", "Я – Вайсс", "Мы будем ждать тебя". Потом мир гаснет.
Перед глазами всё плывёт, и лишь усилием воли можно придать картинке чёткость. Впрочем, это ни к чему – взорванные здания всегда одинаковы.
Тело начинает сдаваться, сознание погружается в чёрную пустоту.
"Мы будем ждать тебя," – слова отзываются болезненным эхом в голове, и выталкивают сознание на поверхность.
"Я вас догоню," – это его обещание, данное Оми, а обещания надо… Тьфу ты! К чёрту красивые слова. На самом деле скотина Ёджи Кудо слишком хочет жить. Достаточно сильно, чтобы выбираться из-под завалов, не замечая боли. Медленно, опираясь о камни, стараясь не загружать сломанную ногу... Кажется, выход был где-то там…

Оракул не способный предсказать свою смерть. Даже точно не знаю, когда она придёт. Скоро – понятие растяжимое. Какая неудачная шутка.
О чём думает человек перед смертью?
Я думаю о Вайсс. Не как о врагах. Как о явлении.
Легки на помине. Образ одного из них возникает в сознании и тут же гаснет. Через несколько секунд он сам появляется у меня перед глазам. Жалкое зрелище.
Судя по тому, что блондин удивлённо замирает, я выгляжу не лучше. Хотя, скорее всего, он просто не ожидал меня здесь увидеть.
- Ты как раз вовремя.
- Да уж... – подходит, держась за остатки стен. Ползком ему было бы легче.
- Я хотел спросить: что вас заставляет…
- Сейчас не время для бредовых разговоров! Идём.
Только и остаётся, что рассмеяться.
- Кажется, я нашёл ответ.
Он удивлённо смотрит на меня и произносит:
- Я всегда знал, что вы ненормальные, - нагибается и пытается помочь меня поднять.
- Ты сам еле стоишь на ногах. В таком состоянии ты не вытащишь нас двоих. – Словно в подтверждение этих слов Вайсс морщится от боли и падает рядом.
- Ты умрёшь.
- Ты тоже.

Хм... Охотник Света рядом с Тварью Тьмы!
Курить хочется, но сигарет нет, да и губы потрескались до крови.
- Говорят, после смерти душа попадает в рай, где вечная весна. Ты знал об этом? - Кроуфорд косится в мою сторону.
- Не трать силы на пустую болтовню.
- Что же ещё делать, когда ожидаешь смерти. Только и вести пространные разговоры. Правда, ты – не самая подходящая компания, но лучше, чем ничего.
- Ты точно псих.
- Тогда почему ты здесь сидишь?
- Собираюсь с силами, что бы вытащить нас.
- Бесплатный совет: уходи один.
- А ты?!
- Зачем тебе я? - снова хрипит. Смеётся, что ли?
- Выбираться одному слишком скучно. Правда, ты – не самая подходящая компания, но лучше, чем ничего.
Если есть силы язвить, значит, есть силы и выбраться.
- Ну, так что ты думаешь про рай с вечной весной?
- После смерти в вечную весну? Я предпочту недолгую весну в жизни.
Откуда-то сверху доносятся звуки. Очень похоже на…
- Стены рушатся.
- Это спасатели. Ты можешь двигаться? – Вайсс, Щварц. Условности.
В ответ - молчание.
Он только что видел...
Звуки повторяются. Похоже, нас откапывают.
Он только что видел свою смерть.
- Жди, я вернусь за тобой,- я начинаю подниматься.
Кусок обвалившегося потолка. Раздавленная нога. Сломанная грудная клетка. На губах – красная пена.
Шатающегося Вайсса тоже накрывает обломками.
Мы лежим рядом.
Кудо Ёджи медленно поднимается, матерится от боли и начинает двигаться по направлению к весне.
Кроуфорд закрывает глаза и считает секунды до весны.


5.
Рё кричит во сне и просыпается. Голова раскалывается от нахлынувших воспоминаний. На плечи ложатся нежные руки, а в лицо заглядывают полные беспокойства, нежности и любви глаза.
- Успокойся. – Шепчет знакомый голос. – Это был просто сон.
- Конечно. – Он нежно целует её в висок.
Ито Рё улыбается своей жене.
Ито Рё засыпает, держа в объятиях Аску.
Ито Рё спит и улыбается их весне.
Кудо Ёджи мёртв.


6. Эпилог.
Комнату освещает только монитор. Тишину нарушает гудение сервера и лёгкий стук по клавишам.

База данных Критикер
Date: 28.02.2003
Codename: Оракул
Name: Бред Кроуфорд
Real name: неизвестно либо отсутствует
Birthday: неизвестно
Birthplace: неизвестно. Предположительно, США
Height:189 см
Blood type: неизвестно
Organization: SS
Group: Schwarz
Special abilities: предвидение будущего. Подробности неизвестны.
Skills: Владение огнестрельным оружием. Знание приёмов бокса.

Delete?
YES (Y) NO (N)
Y

База данных Критикер
Date: 28.02.2003
Codename: Балинез
Name: Ёджи Кудо
Real name: неизвестно либо отсутствует
Birthday: 03.03
Birthplace: Токио
Height:182 см
Blood type: AB
Organization: Организация Такатори
Group: Weiß
Special abilities: отсутствуют
Skills: Владение холодным и огнестрельным оружием. Приёмы рукопашного боя.

Delete?
YES (Y) NO (N)

@темы: WKF3, 2й сезон, джен

---

"Близкие люди" автор: pierrot. для Master Mind

[pierrot*]

Название: Близкие люди
Автор: pierrot.
Бета: Даймонд
Пэйринг: Кроуфорд/Шульдих, POV Шульдих
Рейтинг: R
Жанр: general, middle angst. AU по отношению к аудиодрамам Шварц I и II
Дисклаймер: все принадлежит японцам.
Написано на Weiss Kreuz fichaton 2007 для Master Mind, по заявке:
- желаемый пейринг/персонажи:
любые пейринги со Schwarz (в крайнем случаи можно использовать Рэйдзи Такатори или Роузенкройц)
- несколько пожеланий/ограничений
только по анимэ
slash, от R до NC-17, Angst. Сюжетный.
Насилие, жестокость, чувства героев, внутренние переживания.
Не pwp. Не Romance. Не зарисовка
От автора: во-первых, действие происходит между двумя сезонами аниме. Во-вторых, если это можно назвать оправданием, то в процессе написания фика компьютер автора четыре раза переживал перепады напряжения с последующей перезагрузкой без сохранения данных. В-третьих, это на самом деле слэш, это даже R, это не романс, не пвп и по шварц! В остальном же это полный бред, но... в-четвертых, приятного чтения.
Размещению на БКпР: если кто-то на самом деле захочет это размещать, то да.

***

Весна в Японии начинается поздно и одновременно рано. Уже в середине февраля все начинает таять, на голых ветках деревьев несмело расцветают красные и синие цветы, а из-за туч периодически выглядывает солнышко, и создается впечатление, что вот она - весна! Однако впечатление это обманчиво.
В первый год жизни в Японии ты клюешь на эту шутку природы. Ты ходишь веселый и счастливый оттого, что скоро пройдут холода и настанет долгожданное тепло, и можно будет наконец снять перчатки и зашвырнуть подальше шерстяной шарфик.
Утром первого марта ты смотришь в окно и, увидев яркое солнце, выходишь на улицу в одном свитере... Но тут же забегаешь обратно в дом, проклиная все на свете.
Тогда ты понимаешь. Понимаешь, что все это иллюзия. И ты ждешь.

* * *

- Шульдих, слезь с подоконника! - судя по раздраженному голосу, это говорилось уже не в первый раз. Я лениво поворачиваю голову, встречаюсь взглядом с усталыми карими глазами.
- Зачем? - тихо спрашиваю я, вопросительно приподнимая бровь.
- Иди, займись чем-нибудь.
Это значит "убери свою задницу из моего кабинета", я знаю. Я послушно встаю, собираясь переместиться на любой другой из подоконников в квартире. Выходя, бросаю последний взгляд на Кроуфорда - он, сняв очки и положив их рядом, прикрыв глаза, осторожно массирует виски. У него третий день болит голова, и мне жаль его, но я ничем не могу помочь. Никто не может.
Осторожно прикрываю дверь, иду на кухню, завариваю кофе. Достаю из кармана смятую пачку сигарет и забираюсь с ногами на холодный подоконник. Смотрю в окно, пью кофе и курю.
А на улице, казалось бы, весна. По голым веткам хрупких деревьев скачут пестрые птички. Они щебечут что-то на мелодичном, им одним понятном языке. По еще мокрым от ночного дождя тротуарам на работу и с работы бегут толпы людей, на низкой деревянной лавочке курят две школьницы, по дороге проносятся дорогие автомобили... Четыре дня назад растаял снег.
Четыре дня назад убили Фарфарелло.

- ...Вы с Фарфарелло в левое крыло, мы с Шульдихом - в правое. Если что, сразу звать. Все ясно?
- Да, Оракул.
- Тогда пошли, пошли!

Еще одна рядовая миссия. Не имея постоянного работодателя, мы выполняли разовые заказы. В основном, конечно, работали на политиков - знакомая среда и хорошие гонорары. Да и накануне выборов работы было много: на богатом приеме охранять хозяина, на партийном заседании убрать главу и секретаря... Вынести из офиса важные документы и передать их заказчику. Ничего не должно было помешать успешному выполнению задания. У Брэда не было никаких видений, хозяин офиса даже не подозревал о том, что его собираются обчистить, а Наги и Фарфарелло вели себя как и всегда - спокойно и уравновешенно. Особенно Наги.

- Шульдих!
- Что?
- В Фарфарелло стреляли.
- Ничего, малыш, подожди пару минут, сейчас оклемается.
- Тут другое. Охранник не видел меня, испугался и разрядил в него всю обойму. Шульдих, по-моему, дело плохо...
- Sheisse! Где вы?

Обычно Кроуфорд не разрешает мне пить кофе, но вот уже третий день он живет только на нем. И, кажется, вот-вот начнет курить мои сигареты.
Три дня назад исчез Наги.

- Шульдих, Наоэ пропал.
- Как пропал? Куда?..
- Не задавай глупых вопросов. То, что он был причастен к смерти Фарфарелло - очевидно. Подозреваю, что он сам в него и стрелял. Я должен был предвидеть, должен был...
- Брэд...
- Его надо найти.

Я сделал все что мог, думаю я, выпуская на улицу тонкую струйку дыма. Я перерыл Токио и окрестности, проверяя каждого человека. Я залезал в мозги каждому из нескольких миллионов живущих тут. Я рассматривал их мысли-ниточки сквозь увеличительное стекло, ища среди белых клубков одну черную, совсем свежую. Первый клубок - пусто, второй - тоже, десятый, девяностый, тысячный... Туристы, монахи, студенты, полицейские - всех их я проверял в поисках хоть малейшего следа телекинетика. Но все впустую. Никто не видел Наги. Никто не помнил его, не общался с ним. Создавалось впечатление, что человека просто не существовало.
Конечно, малыш мог держать ментальный щит, но для того, чтобы затеряться, чтобы скрыть себя, нужен был ментальный купол, а это под силу только профессионалу. Я сказал об этом Кроуфорду.
- Что это значит? - спросил он.
Либо его нет в городе, ответил я, либо его нет в живых. В обоих случаях он действовал не сам. Возможно, его прикрывают, но тогда тот, кто его прикрывает, сильнее меня.
- Спасибо Шульдих. Иди отдохни.
Я лег отдыхать прямо у него в кабинете на мягкий диван. Проснулся на рассвете, когда в окно заглянуло тусклое, весеннее солнце. Брэд спал, уткнувшись лбом в клавиатуру. Пришлось будить его и готовить ему кофе. Не то чтобы я был особенно против, просто за последние дни кофе было единственным из всего, что я делал, что приносило пользу. Но зато хоть регулярно!
Интересно, думал я, выкинув докуренную сигарету в окно, как долго это продолжалось? Как долго Наги планировал подставить Шварц? И почему? И кто его сообщники? ЭсЦет больше нет, так неужели Розенкройц?.. Столько вопросов, что становилось страшно. На улице темнело, день подходил к концу, а ответов все не было.
Я по природе своей человек не очень-то усидчивый, и это трехдневное ожидание меня слишком напрягало. Я не могу ничего не делать, я не могу сидеть в доме которые сутки напролет, разговаривая лишь со своим отражением в зеркале.
Я не могу видеть Кроуфорда таким. Уставший от постоянных поисков и размышлений, он совсем не закрывался от меня. Все его мысли были передо мной как на ладони. Я читаю его 24 часа в сутки и ясно чувствую момент, когда его мысли сменяются короткими образами. Я не могу их видеть, но я их чувствую.
Соскакиваю с подоконника, завариваю кофе. Когда я наливаю его, уже готовый, в чашку, Оракул зовет меня:
- Шульдих, зайди ко мне.
Сейчас, говорю я, и буквально бегу в кабинет. Ставлю перед ним большую чашку, жду, пока он пьет.
- Наоэ у Критикер.
- Критикер? - спрашиваю я, - работодатели Вайсс?
- Это большая организация. Теперь он работает на них.
- Но я не смог его найти. Почему я не смог? Разве в Критикер работают паранормы, способные прикрыть его? И Фарфарелло... Зачем он убил Фарфарелло?
- Я не знаю, Шульдих, - устало отвечает он, снимая очки. - Теперь уже все. Пошли в постель.

* * *

Руки, ноги, взгляды из-под полуопущенных ресниц - все переплетается. Вздохи, стоны, крики, всхлипы - все одно. Одно целое. Когда он входит в меня до конца, замерев на секунду - то ли давая мне привыкнуть, то ли привыкая сам, - я теряю рассудок. Я растворяюсь в нем и даю ему раствориться во мне. Одни мысли на двоих, и непонятно, где заканчиваюсь я, а где начинается он. Мягкие поцелуи - не жесткие и страстные, как всегда, а почти нежные, с горьким привкусом усталости. Руки... Его, мои... Они везде, по всему телу.
Я закрываю глаза, я царапаю его спину. Я дрожу всем телом, отчаянно выгибаясь, подаваясь бедрами навстречу частым толчкам. Я шепчу что-то бессвязное, хватаю ртом воздух и замираю в беззвучном крике, изливаясь в нежную ладонь. А он тихо стонет... Еще.. Еще... И кончает в меня.

* * *

На прикроватной тумбочке тихо тикают часы, и в голове мелькает сумасшедшая мысль о том, что если из них вынуть батарейку - время остановится. За окном ветер качает голые ветки деревьев, на которых вот-вот распустятся забавные, красные и синие цветы. Где-то вдалеке заводят рассветную песню птицы. Отчаянно хочется курить, но я боюсь вставать, боюсь разбудить Брэда.
Я лежал в постели и, изучая тени на белом потолке, думал, что мне было бы гораздо легче, если бы я мог предвидеть будущее. Незнание напрягало. Я прекрасно понимал, что "теперь уже все" означает лишь конец чего-то старого, устоявшегося - конец "Шварц". Я был согласен с этим, но у меня была куча вопросов, на которые мог дать ответ только провидец. А Кроуфорд молчал, и я знал, что он, даже если знает, ничего не скажет.
Глаза потихоньку закрывались, и я сам не заметил, как уснул. Мне снился живой Фарф, радостный Наги и строгий Кроуфорд. Во сне мы сидели на кухне за праздничным столом, мы отмечали создание нашей команды... И мне не хотелось просыпаться.

конец.

@темы: WKF3, Кроуфорд/Шульдих, яой, Шварц, AU

---

"Нина"; автор: телепат и негодяй; в рамках свободного участия для бай ху

[mr waugh]

Название: Нина
Ник автора: телепат и негодяй
Бета: marion
Категория: Ген
Жанр: General
Рейтинг: PG
Пары или/и основные персонажи: это будет спойлер
Предупреждения: как бы ОЖП
Краткая аннотация: о девочке, которая очень любила отца.
Фанфик закончен.
Для бай ху, который хотел, в частности, "вообще фик про Сиона". Кто скажет, что это не "вообще про Сиона", пусть первый бросит в меня камень.


...змеиную кожу (без змеи)...
Н. Гейман, "Коралина"

Дедушку Нина не любила. Как можно любить человека, которому по сто раз повторяешь: "Я не Нана, я Нина"? Поэтому когда мама сказала, что Нине придётся пожить у дедушки, Нина должна была расстроиться. Но не расстроилась.
Дедушка жил в большом доме, вокруг которого был огромный сад, да что там – настоящий лес. Нине никак не удавалось дойти до границ дедушкиного царства. Кажется, ещё чуть-чуть, и ограда, – ан нет: выходишь на лужайку и видишь то кукольную мастерскую, то домик для слуг, то пруд с зеркальными карпами. То храм, куда нельзя заходить.
В самом доме тоже было ужасно много всего, и всё японское. Нина не любила традиционную одежду: отец говорил, что это глупости. У дедушки надо было надевать кимоно, повязывать широкий пояс, а сверху какой-то дурацкий шнурок, и судорожно вспоминать, как мама учила убирать волосы.
Правда, у дедушки были разные книжки, иногда даже интересные, и оружие, которое можно было трогать, если кто-нибудь приглядывает – то ли за оружием, то ли за тобой.
Но не расстроилась Нина не поэтому.

Когда умер отец, Нина была у дедушки. Мама всегда просила Нину пожить у дедушки, если случалось что-то плохое. "Так безопаснее", – говорила мама. А отец говорил: "Это у него-то безопаснее?" Потом мама собирала Нинины вещи, и она уезжала в Исикаву.
Нине не нравилось уезжать от отца. Отца и так часто не было дома. Тогда мама говорила: "Он работает. Это ради мира на Земле". Нина знала, что "ради мира на Земле" значит "отстань". Когда в школе её спросили, почему она не сделала домашнее задание, она один раз тоже ответила: "Ради мира на Земле". Учительница обиделась, и Нина решила, что это довольно грубое выражение.
Один раз отец уехал надолго, потом приехал, собрал Нинины вещи и сказал: "Поедешь к дедушке, так безопаснее". А мама сказала: "Это у него-то безопаснее?" Тогда отец поцеловал Нину и дёрнул за косичку. У Нины было три косички, и, когда они с папой дрались, она брала их в рот. А когда не дрались, то косички висели просто так, и Нину это устраивало.
Потом мама приехала к дедушке в гости, а Нине сказала, что подслушивать нехорошо. Но Нина слышала, что "развод – это единственный выход", и решила, что дедушка больше не хочет хранить верность бабушке, а берёт себе новую жену.
Она жила у дедушки долго-долго и вместо того чтобы ходить в школу представляла, как дерётся с отцом. Иногда на мечах, а иногда просто так, как получится. Ещё к ней приходили очень скучные учителя и заставляли заниматься английским и музыкой. Ещё иногда Нина читала, потому что дедушка не разрешал смотреть телевизор. А так ничего интересного не было.
Потом мама забрала Нину и сказала, чтобы Нина не плакала. Нине совсем не грустно было уезжать из Исикавы, потому что в Токио было много друзей и отец, а дедушки не было.
Потом оказалось, что плакать надо было из-за отца.

Господин Михироги появился в доме почти сразу. Один раз Нина принесла домой щенка, и отец сразу догадался, откуда он взялся. Отец сказал: "Не от сырости же он завелся". Господин Михироги завелся от сырости.
Мама сказала: "Господин Михироги пока поживёт у нас". Потом ещё сказала: "Потому что у нас большой дом, он рассчитан на семью". Потом ещё сказала: "Господин Михироги сейчас разводится с женой, ему нужна дружеская поддержка".
Нине не нравилась дружеская поддержка, которую мама оказывала господину Михироги. Совершенно непонятно, зачем так орать, оказывая дружескую поддержку. Отец говорил, что во время тренировки тоже не надо кричать. Иначе противник будет знать, что ты собираешься делать.
Сначала Нина решила собрать свои пожитки и уйти куда глаза глядят. Но пожиток было очень много, и собрать сразу их все было сложно. Тогда она решила смириться со своей судьбой. Судьба была довольно паршивая.
Господин Михироги был штатский. Один раз Нина прыгнула на него со шкафа, но он даже не пробовал защищаться. Потом мама сказала: "Нина, я вынуждена тебя наказать".
Тогда Нина решила бороться за права детей. Отец говорил, что это необходимо. Для начала Нина решила не разговаривать с господином Михироги. Просто молчать было очень скучно, поэтому она говорила с ним о мире на Земле. Господин Михироги очень сердился.

У господина Михироги было одно положительное качество. Он никогда не называл Нину Наной. Поэтому Нина подумала и решила, что с ним можно жить.
Оказалось, что это не так сложно. Там, где у господина Михироги кончались ноги, у Нины начиналась голова. Если не закидывать голову и не складывать ладони рупором (раз уж нельзя залезть на шкаф), ему все равно нельзя было ничего сказать. Господин Михироги был высокий.
Однажды к отцу пришёл в гости мамин брат. Мамин брат был в белом костюме и в темных очках. Он тоже был высокий. Тогда отец сказал: "Я не могу с ним разговаривать. На улице его слова уносит ветер". Отец был весёлый.
Господин Михироги не был весёлый, но Нина всё равно решила снова смириться с судьбой. Если смиряться с судьбой часто, но помалу, это не так тяжело, как раз и навсегда. Нина смирилась с судьбой на то время, которое требовалось, чтобы извести господина Михироги.
Тогда мама сказала: "Ещё одна спотыкалочка, и поедешь к дедушке". А потом: "Как ты могла положить иголку в чай. Отец бы расстроился". А потом: "Твой отец был благородный человек. И в кого ты такая?"
Тогда Нина решила победить господина Михироги в честном бою. Но господин Михироги был штатский. Наверное, ему не повезло с отцом. Нужно было ждать, чтобы он освоил элементарные навыки владения холодным оружием. Поэтому Нина не расстроилась, когда поехала в Исикаву.
Дедушка не был штатский.

Дедушка Нину не любил. Отец говорил: "Это потому, что я назвал тебя Ниной". А мама говорила: "Он на самом деле тебя любит".
Но на самом деле дедушка не любил. На самом деле дедушка любил только родственников. Нина не была дедушке родственницей. Отец говорил: "Твоя мама – не его дочь, и слава богу". Мама говорила: "Не при Нине". А дедушка говорил: "О, моя бедная жена, моя непутёвая жена, как ты могла". И смотрел на Нину. Но Нина не была женой дедушки.
Дедушка иногда был добрый. Он спросил Нину, чем та хочет заниматься. Нина сказала честно. Тогда дедушка привёл ей учителя. Теперь Нине было с кем драться. Учитель жил в домике в лесу. Нина знала, где его искать, если что. Учитель говорил, что Нина зря девочка. Он был строгий и серьёзный. Он был похож на отца. Нина хотела, чтобы мама не выходила за господина Михироги, а вышла за учителя. Если уж ей так нужен новый муж.
Учитель говорил, что Нина слишком большая. Это было обидно. Теперь Нина знала, что отец учил её мало. Но это потому, что он часто уезжал. Ради мира на Земле.
Нине нравились тренировки. Потом всё болело. Это было приятно. Нине нравилось, что она как отец.
Один раз учитель взял Нину в город. Город оказался Каназавой, и Нина почти всё узнала по маминым фотографиям. Одной ей в город было нельзя, поэтому ей было не с кем играть. Так что от тренировок ничто не отвлекало.
Иногда приезжали мама и господин Михироги. Господин Михироги любил маму. Нина не любила господина Михироги.
С дедушкой Нина почти не виделась.

Однажды дедушка позвал Нину к себе и отвёл в храм. Он отпер двери большим ключом, и они медленно вошли. В глубине был алтарь. На алтаре стояла коробочка. Нина сразу поняла, что она очень важная. У стен стояли неживые люди. Никого из них Нина не знала. Дедушка сказал: "Это моя семья". Нина сказала: "А мама здесь будет?" Тогда дедушка сказал: "Нет," – и Нина сразу успокоилась. Потом дедушка ещё сказал: "Ты тоже нет". Потом Нина ушла.
В другой раз Нина узнала, что ей четырнадцать лет. Тогда она пошла смотреть в зеркало. В зеркале Нина отражалась совсем так же, как раньше, и даже с тремя косичками. Нина решила, что четырнадцать лет – это очень много (два раза по семь, а семь – это уже прилично).
Когда Нине исполнилось семь, отец сказал: "Да с тебя уже песок сыпется". Но песок с Нины не сыпался. Нина взяла ножницы, которыми подрезала цветы. Ей нравились цветы, потому что отец любил с ними возиться. Отец делал с цветами кое-что сложное, и они сразу становились такими, как надо. Учитель тоже умел так делать, и даже дедушка умел, но у отца получалось лучше всех. Нина тоже очень старалась, и иногда у ней получалось почти правильно, поэтому у неё были свои ножницы, очень острые.
Нина взяла ножницы и отрезала все три косички. Ей надоело все время держать их во рту. За четырнадцать лет это надоест кому угодно.

Ещё за год Нина надоела дедушке. Дедушка сказал: "Не понимаю, почему твоя мать не любит тебя". Нина не знала, что отвечать. Тогда она решила смириться со своей судьбой. Судьба была довольно паршивая.
Дедушка сказал: "Сано и Уно нужна помощь. Ты им не помощница". Ещё он сказал: "Ты не будешь преданной. Ты не станешь меня защищать". Нина кивала, потому что учитель её научил не перечить и не говорить даже о мире на Земле, если не спрашивают. Ещё учитель научил Нину, что не отвечать невежливо и открывать рот без спросу – тоже. Поэтому Нина совсем перестала говорить.
Один раз, когда Нина была маленькая, она разбила вазу. Ваза была красивая, и в ней стояли цветы для мамы. Они были для мамы, но не мамины, потому что их сделал отец. Отец умел делать цветы такими, как надо, и ещё он хорошо дрался, поэтому они с Ниной иногда дрались. Потом пришла мама и спросила: "Вы разбили вазу?" А Нина сказала: "Это поле боя. Отец меня душил. Но я победила". Тогда отец взял её на руки и сказал: "Надо уметь держать язык за зубами". И дёрнул за косичку.
Теперь Нина держала язык за зубами всё время, и он совсем прилип. Зато теперь она не могла спорить, поэтому совсем соглашалась. Она знала, что это ради мира на Земле.
Потом дедушка сказал: "Тебе придётся уйти".
Тогда Нина собрала свои пожитки и ушла, куда глаза глядят.

В Токио Нина не стала искать маму. Она села на асфальт и принялась смотреть на людей. Люди ходили странные и очень смешные, и вокруг роились разные цвета и звуки, от которых Нина отвыкла. Нина знала, что они все лишние. Она очень старалась очистить разум. Но это было неудобно. Тогда Нина достала из чемодана самое нужное. Самым нужным были меч, чистые трусы и деньги. Денег почти не было.
Когда Нина жила у дедушки, деньги ей не требовались. Она совсем забыла о них. Но когда она уходила, её догнали Сано и Уно. Они сказали: "Вот, юная госпожа, это Вам". Ещё они сказали: "Это на дорогу". И потом сказали: "А это на мороженое".
Нина раньше ела мороженое. Один раз они гуляли с отцом. Отец купил мороженое и дал Нине. Оно было холодное. Потом отец купил мороженое себе. Они смеялись. Теперь Нина не смеялась.
Она прочитала все надписи на вокзале и сама догадалась, какие надписи ей нужны. Нужные надписи вели в туалет и в кассу. Нина пошла сначала в туалет. Чемодан был не очень большой, но у Нины никогда не бывало чемоданов. Она решила его не брать. После туалета Нина пошла в кассу. В кассе была женщина с короткими волосами, как у Нины. Правда, у Нины волосы опять стали длинные.
Женщина в кассе спросила: "Вам докуда?" Тогда Нина дала ей все свои деньги. Женщина сказала: "А, до Киото?"
Нина кивнула.

В Киото оказалось гораздо меньше лишнего. Ещё в Киото была ночь. Нина привыкла, что ночью поют цикады, но здесь они не водились, здесь водились машины. Зато Нина могла ходить по городу и почти никого не встречать. Нина подумала, что зря не достала из чемодана обувь. Чем больше было ночи, тем неприятнее было трогать асфальт босыми ногами. Ещё Нина подумала, что в Киото никто не носит хакама и что она сама тоже раньше не носила.
Отец носил джинсы. Ещё отец носил разную другую одежду. Про хакама Нина не могла вспомнить.
Потом Нина сняла с плеча футляр и достала меч. Меч был красивый, и на него приятно было смотреть. Нина надеялась, что за это время господин Михироги научился владеть оружием. Но господин Михироги был в Токио, поэтому ему оставалось немного пожить, прежде чем Нина победит его в честном бою. Однажды отец сказал: "Победа очень важна". Потом он ещё сказал очень серьёзно: "Но милосердие – важнее".
Поэтому Нина не поехала в Токио.
Пока Нина смотрела на меч, навстречу ей побежали люди без масок. Людей было три, и они были в костюмах. Они кричали и очень боялись, и Нина решила проявить милосердие. Останавливать их было неудобно, поэтому она вышла на середину улицы и подняла меч.
Навстречу ей бежали ещё четверо. На них были маски.

@темы: WKF3, аудиодрамы, Вайсс-2, редкие пары/персонажи, джен, свободное участие

---

[Натаниэль-3]

ПРАВИЛА ВЫКЛАДКИ РАБОТ

1. В теме поста должно стоять следующее: «Название, Автор:, Написано для»
Например: Зимнее утро летним вечером, Автор: Такатори-сама-сан, Написано для Такатори-сама-сана-младшего
В самом посте – шапка фанфика *правила оформления шапки, на случай, если вы захотите разместить свой фанфик на сайте www.weisskreuz.ru можно посмотреть здесь: http://weisskreuz.ru/priemka.htm пожалуйста, не забывайте указывать согласие или несогласие на размещение на вышеуказанном сайте* и под тегом MORE – текст фанфика.
Если фанфик не влез в пост целиком, пожалуйста, укажите ниже тега MORE – «+ комментарии»

И да, напоминаем, что в этом году команда БКпР учредила приз на лучший дебют на фикатоне. Об этом написано в сообществе ниже.

Well... поехали!

запись создана: 14.03.2007 в 23:50

@темы: орг.пост, правила

---

"Miserable", перевод для Катрионы, автор - Eppy

[Lamilla]

Название: Miserable
Автор: Eppy
Ссылка на оригинал: тут
Переводчик: Grethen
Бета переводчика: Lolita
Фандом: Weiss Kreuz.
Пейринг/герои: Айя/Йоджи.
Рейтинг: PG-13.
Жанр: romance, humor.
Disclaimer: Автор не претендует на героев и не извлекает никакой материальной прибыли. Переводчик тем более.
Разрешение на перевод: запрос отправлен.
Переведено для Катрионы, которая хотела, в том числе:
Йоджи/Ран или Ран/Йоджи, не pwp, Ран - не принцесса, обязательно хэппиэнд, авторский или перевод.

***
- Терпеть не могу спускаться сюда, - сказал Йоджи. Они с Аей находились в темном, зловонном рукаве канализационной шахты. Чертовы «Критикер»! Было бы неплохо предупредить, что их целей охраняет отряд ниндзя. Например, сказать при объявлении задания: «Уничтожьте этих тварей тьмы, и, ах, какая жалость, на них работает полсотни ниндзя». Им пришлось в спешке отступать, и Йоджи даже не знал, как там Оми и Кен: передатчики перестали работать, как только они спустились в канализацию.
- Заткнись, - выдавил сквозь зубы Айя.
Боже, почему он оказался в таком месте именно с Аей?! Командир шел впереди, не обращая внимания, что Йоджи сверлит его спину гневным взглядом. Кен бы по крайней мере смеялся его шуткам, а Оми старался бы позаботиться о нем... Йоджи не хотел думать, что сейчас с ними. Естественно, они выбрались. Они не дети! Все нормально, и нечего рассуждать. Все нормально.
На нервы действовало все – окружающее зловоние, беспокойство, боязнь, что от него отвернется удача, позволявшая правильно выбирать путь в бетонном мешке канализации. Айя, еле переставляющий ноги... Йоджи слегка подтолкнул напарника, но тот остановился совсем и со стоном прислонился к стене. Йоджи тотчас же подбежал к нему, стараясь не обращать внимания на липкий ил, облепивший стену, и потянулся к животу, за который держался Айя. Его рука наткнулась на что-то мокрое, и он чертыхнулся.
- Айя, ты ранен! Почему ты ничего не сказал?
- Какая разница, - безразлично ответил Айя.
- Может быть, никакой... – Йоджи почесал затылок. – Ты можешь идти или тебя понести?
Айя дернулся.
- Не надо. Я сам.
- Уверен? – Даже в окружающем их сумраке Айя выглядел плохо.
- Все в порядке. Просто царапина. – Айя немного помолчал и добавил: - Поможешь перевязать?
- Конечно, - тут же отозвался Йоджи. Он скинул плащ, снял рубашку и разорвал ее на два лоскутка. Эх, она обошлась ему недешево. Он крепко затянул живот Айи, но кровотечение не прекратилось. Царапина? Йоджи набрался достаточно опыта на миссиях, чтобы различать типы ран. Будь она поверхностной, как говорил Айя, то она бы уже затянулась.
- Условия антисанитарные, - пробормотал Йоджи себе под нос. – На мне еще осталось кровь наших противников – что, если кто-нибудь из них был болен? СПИДом, например?
- Это невозможно, - резко перебил его Айя.
- Ладно, ладно. С чего я вообще об этом вспомнил? Совершенно не из-за чего беспокоиться, – проговорил Йоджи. Он перекинул руку Айи так, что тот смог на него опираться и взял его за талию, стараясь не давить на рану. Айя начал было сопротивляться, но Йоджи не позволил ему вывернуться.
- Если ты будешь на меня опираться, мы будем идти быстрее, - объяснил он. Айя перестал вырываться, однако Йоджи чувствовал, что он все еще напряжен. Наверное, и в постели он так же скован, подумал он и тут же оборвал себя. С чего вообще ему пришли в голову такие мысли? Конечно, сейчас, когда он прижался к Айе, это была естественная реакция. Он обнял Айю крепче.
- Черт бы побрал этих ниндзя.
- Надо было лучше разведать обстановку, - ответил Айя, и Йоджи понял, что их лидер снова занялся самокопанием. Будь они сейчас не в грязной канализации, а дома, Айя, без сомнения, ходил бы из угла в угол, и доводил бы себя до безумного состояния – а наутро спустился бы вниз еще более мрачным, чем обычно. Так что слова богу, что они сейчас застряли здесь. К тому же Айя так мило опирался на него... Боже, он опять об этом подумал! Похоже, его ударили по голове сильнее, чем он подозревал.
Йоджи чуть ослабил хватку. Айя спотыкнулся, пробормотал извинения и попытался встать ровно, но обмануть Йоджи ему не удалось.
- Перестань храбриться! Ты серьезно ранен. – Он посмотрел вниз. – И истекаешь кровью. Черт! Тебе нужно спокойно посидеть, чтобы рана смогла затянуться.
Айя шумно вдохнул:
- Нас могут догнать.
- Если бы они все еще преследовали нас, то давно бы поймали – мы шли совсем не быстро. И не сказать, чтобы тихо.
Айя обмяк в его руках, и Йоджи осторожно опустил его на пол, а потом сам примостился рядом, пытаясь не обращать внимания на окружающую их грязь. Сам он мог некоторое время посидеть на корточках, но вряд ли такое положение подходило раненому. Он помог Айе устроиться удобнее – и в результате тот оперся на него так, что голова оказалась у Йоджи на коленях.
- Ммм, как ты положил голову... Признаться, я представлял себе это несколько по-другому.
Айя дернулся и попытался подняться, но Йоджи удержал его на месте.
– Спокойно. Я просто пошутил. Идиотская шутка, знаю. Я не покушался на твою честь. И ты ранен. – Осознав, как это звучит, он добавил: - И я не интересуюсь парнями.
Айя хмыкнул.
- Эй, ты на что намекаешь? – возмутился Йоджи, но это замечание не слишком помогло.
- Я видел, кого ты приводил к себе, - ответил Айя. – И среди них были не только девушки.
- Ты что, следил за мной? – Йоджи смутился, и попытался скрыть это за развязностью. – Завидуешь?
Айя пожал плечами - насколько позволяло его положение на коленях у Йоджи.
- Может быть.
Очевидно, эти слова были вызваны раной: он уже начал бредить. Йоджи сказал надтреснутым голосом: - Хорошо. Я не ослышался – ты только что признал, что хочешь заняться со мной сексом?
Айя невразумительно промычал, и, поняв, как тот устал, Йоджи решил прекратить допрос. Он рассеянно провел по волосам Айи, размышляя, найдут ли их здесь Кен с Оми. Быть может, ему придется самому тащить партнера до дома. Конечно, он всегда хотел быть героем, но...
Айя начал урчать.
- Нравится? – голос Йоджи приобрел бархатные интонации, от звука которых можно было дойти до оргазма. Он нежно погладил Айю по голове.
- Йоджи, перестань, - резко сказал Айя и тот моментально убрал руку: ранен Айя или нет, но остаться без пальцев ему не хотелось. Айя не пытался потянуться к катане, но потом могло быть поздно.
Айя раздраженно выдохнул: - Не это... Ты можешь продол... – и замер на полуслове.
- Продолжать гладить? – переспросил Йоджи. Повисла тишина, и наконец Айя кивнул: - Да.
Йоджи стал осторожно массировать шею Айи. Его неспешные движения позволили Айе расслабиться; постепенно складки между бровей разгладились, и лицо стало спокойным. Йоджи мысленно покачал головой – он все еще был смущен. Если бы Айя не был ранен, он точно бы вскочил, но сейчас... момент был самым подходящим. Отбросив сомнения, Йоджи наклонился и поцеловал его в губы. Он даже не мечтал, что они окажутся такими мягкими, податливыми, что сам Айя будет таким нежным и уступчивым. Почему он не сделал это раньше?
А, точно. Разъяренный, одержимый мыслью об убийстве маньяк.
- Парни? – раздался взволнованный голос Оми. Йоджи резко оторвался от Айи и ответил, пытаясь придать голову обыкновенные интонации. Скажи о неудачном стечении обстоятельств.
– Айя ранен.
Они услышали, как Оми выбирается наружу и передает новости Кену, а потом снова спускается, уже вместе с ним (Кен чуть не вляпался в огромную кучу дерьма). Айя попытался отодвинуться, но Йоджи не дал ему этого сделать, вместо этого прижал его крепче и помог подняться на ноги.
- Продолжим потом, - шепнул он Айе на ухо и отодвинулся – Оми с Кеном уже шли в их направлении. Дойдя до них, ребята начали крутиться вокруг Айи, выражая сочувствие. Йоджи многозначительно подмигнул ему, и Айя отвернулся.

***
Прошла неделя, они снова работали в магазинчике. Оми объявил, что рана Айи зажила, и он может возвращаться к активной деятельности – при условии, что не будет поднимать ничего тяжелого. Сейчас Оми разбирался с покупателями у витрины, вылавливая среди девичьего гомона заказы, Йоджи с Аей у стены занимались упаковкой цветов, а Кен стоял у кассы в нескольких метрах от них. Близилось время закрытия. Решив, что они с Йоджи достаточно далеко от остальных, чтобы их не слышали, Айя спросил:
- Так что насчет секса?
Кен закашлялся – видимо, расстояние было все-таки недостаточным. Айя схватил Йоджи за руку и потянул его в угол, не обращая внимания на возглас Кена.
- Ну? – он скрестил руки перед собой.
- С чего ты вдруг? – спросил Йоджи, будто не веря своим ушам. – Я не против, но...
- Прошла неделя. Ты сказал, что мы продолжим позже. – Аей было ясно, что Йоджи отчаянно ищет объяснение, и чтобы не дать ему времени найти достойный ответ, он повторил, стараясь не притопывать ногой от нетерпения: - Ну и?
- Я беспокоился о тебе, – неуверенно предложил Йоджи. Это было больше похоже на вопрос, чем на утверждение, и Айя закатил глаза, показывая, чего оно стоит.
– Еще варианты?
- Но я правда волновался за тебя! Ты был ранен, Оми сказал, что ты мог умереть. – Он поднял взгляд на Айю, широко улыбнулся и добавил: – К тому же, тебе сейчас нельзя напрягаться.
- Это была шутка, да? – Айя развернулся, чтобы уйти, но Йоджи схватил его за руку и потянул к себе.
- Нет! Совсем нет. Прости, я немного нервничаю.
- С чего вдруг? Ты же знал, что я согласен – остальное уже детали. С твоим-то опытом...
Йоджи покраснел – Айя не поверил, если бы не видел этого собственными глазами - и едва слышно сказал:
- Мне трудно объяснить... Я... Я не был уверен, что ты на самом деле хочешь быть со мной. Когда поправишься.
Айю закипел - значит, Йоджи думал, что от пустякового ранения он может потерять над собой контроль? – но, в то же время слова Йоджи тронули его: значит Йоджи не хотел пользоваться ситуацией и его слабостью.
- Не сомневайся, я хочу тебя и сейчас, - наконец сказал он. – Я поправился достаточно для «активности» такого рода.
Йоджи осклабился и оглядел магазин; покупатели уже разошлись, и толпа девочек у входа рассеялась. Тогда он наклонился и крепко поцеловал Айю в губы.
– Ох... - послышался вздох Кена. – Занимались бы этим у себя, а?
Йоджи разорвал поцелуй и обернулся:
- Привыкай, Кен-Кен.
Он погладил Айю по щеке, но тот нахмурился и отодвинулся дальше. Оми умильно наблюдал за этой картиной, сложив ладони перед подбородком.
- Йоджи, я рад, что ты в порядке. И Айя-кун тоже. Вы будете счастлив, уверен!
- Прекрасно, ребята, но мы не собираемся жениться прямо сейчас, - пробормотал Йоджи себе под нос. Айя стремительно подошел ближе и взял его за локоть.
- Как, ты не собираешься поступить как порядочный человек?
Сначала Йоджи прошиб холодный пот, а затем он расхохотался.
- Когда это ты успел обзавестись чувством юмора? - проговорил он, отсмеявшись. – Должно быть, я на тебя совсем плохо влияю.
- Еще не совсем, - ответил Айя, и Кен закатил глаза, а Оми смущенно потупился.
- Дай мне время, - сказал Йоджи и снова поцеловал его.

@темы: WKF3, 1й сезон, Ая/Ёдзи, юмор, яой